— Ральф писал мне длинные — как и положено мужу — письма, но это ничего не меняло. Мне только хотелось сбить с него спесь — такой он был самоуверенный, такой всезнайка. Думаете, я немного сумасшедшая?
— Нет.
— Знаете, а Сынок был сумасшедший. По-настоящему.
— Сынок?
— Ну, тот мальчик, с которым я жила в «Магнолии». Он ведь был пациентом Ральфа, я через мужа с ним познакомилась. Ральф просил меня приглядывать за ним. Вот вам ирония судьбы.
— Остановитесь, Мойра. Вы накличете беду.
— Некоторые могут сами накликать беду. Других она настигает. Если б можно было вернуть то время, я бы, наверное, поступила иначе...
— Что бы вы изменили?
— Не знаю, — сказала она уныло, — давайте не будем больше об этом говорить. — И зашагала прочь. От ее обнаженных ступней на песке оставались следы, посредине узенькие, словно осиная талия. Я залюбовался ее грациозной походкой, но она тут же неуклюже пошла на меня спиной. Она пятилась назад, тщетно стараясь попадать в свои следы. Вскоре она налетела на меня, и моя рука уткнулась в ее прикрытую мехом грудь. Я обнял Мойру и притянул ее к себе. Лицо ее было мокрым — от брызг или от слез, не знаю. Во всяком случае, я почувствовал на губах вкус соли.
Когда мы возвращались к машине, ярко освещенная улица уже опустела. Звезды были расставлены по местам и казались очень близкими. Так и не встретив никого на своем пути, я вошел в ресторан и позвонил Джорджу Траску.
Он тотчас снял трубку.
— Квартира Траска, — сказал он плачущим усталым голосом. Я представился и сказал, что хотел бы поговорить с ним о его жене.
— Моя жена погибла.
— Очень сожалею. Но, может быть, вы разрешите мне приехать. Я хочу задать вам несколько вопросов.
— Пожалуйста. — Видно, ему некуда было девать время.
Из машины, как серо-голубая кошка из норы, выглядывала Мойра.
— Отвезти вас в больницу? Мне придется поехать по делу.
— Возьмите меня с собой.
— Дело малоприятное.
— Мне все равно.
— Если б вы развелись с мужем и вышли за меня, вам было бы не все равно. Я почти все вечера так провожу.
Она похлопала меня по колену.
— Знаю, что не гарантирована от страданий. Я сама подставляю себя под удар. Но до смерти надоело осторожничать, чтоб не дай бог не нарушить профессиональную этику.
Я взял ее с собой. На Бейвью-авеню полицейской машины уже не было. У дома Трасков по-прежнему стоял черный «фольксваген» с помятым крылом. Теперь я вспомнил, где видел его: в Пасадене, под ржавым навесом миссис Свейн.
