— Что именно исчезло? — спросил я его.
— Несколько капсул хлоральгидрата и довольно много таблеток нембутала по 0,75.
— Пропало также немало нембусерпина, — добавила его жена.
— Деньги у него есть?
— Полагаю, что есть, — сказал Чалмерс. — Я не стал их у него отбирать. Не хотелось расстраивать Ника.
— В каком направлении он убежал?
— Не знаю. Наверное, прошло несколько минут, прежде чем я его хватился. Увы, сторож из меня никудышный.
Айрин Чалмерс тихо, почти неслышно щелкнула языком и тут же спохватилась. Однако я ее понял. «Если б только сторож», — казалось, говорила она.
Я попросил Чалмерса показать мне, откуда убежал Ник. Мы прошли наверх по короткой, выложенной плиткой лестнице, затем по глухому коридору в ванную. Створки разоренной аптечки были распахнуты. Я открыл окно, пробитое в толще стены, размером полметра на метр, и, перегнувшись, посмотрел вниз.
На клумбе, метрами четырьмя ниже, виднелись глубокие следы, обращенные носками к дому. Должно быть, Ник сначала спустил ноги, потом ухватился за подоконник и спрыгнул. Других следов вокруг не было.
Мы спустились в гостиную, где остались Айрин Чалмерс и Тратвелл.
— Вы очень умно поступили, — сказал я, — не обратившись в полицию. Я в на вашем месте не стал говорить им, да и вообще никому, что Ник сбежал.
— Мы никому об этом не говорили и не собираемся говорить, — сказал Чалмерс.
— Ну, а в каком был Ник настроении перед побегом?
— В неплохом, мне кажется. Спал он мало, мы почти всю ночь проговорили.
— Вы не можете пересказать мне ваш разговор?
— Отчего же, могу. Я говорил о том, что нам надо держаться заодно, что мы готовы оказать ему всяческую поддержку.
— Как он на это реагировал?
— К сожалению, почти никак. Но он по крайней мере не злился.
— Он упоминал об убийстве Хэрроу?
— Нет. Я не задавал ему вопросов.
— А о том человеке, которого застрелили пятнадцать лет назад?
От удивления у Чалмерса вытянулось лицо.
— Что, черт побери, вы имеете в виду?
— Неважно. Нам и без того хватает дел.
— Нет, это очень важно. — Айрин Чалмерс встала и направилась ко мне. Под глазами у нее залегли черные круги, кожа пожелтела, губы шевелились, словно ей хотелось что-то сказать, но она не решалась.
— Вы что, обвиняете моего сына еще в одном убийстве?
— Я только задал вопрос.
— Но какой чудовищный вопрос!
— Согласен с вами. — Тратвелл поднялся и подошел ко мне. — Мне кажется, нам пора уходить. Хозяева провели ужасную ночь.
Я отвесил поклон, который можно было расценить и как извинение, и пошел за Тратвеллом к выходу. Эмилио выбежал отворить нам дверь. Но нас нагнала Айрин Чалмерс.
