Яновский спросил одного из санитаров:
— Насколько сильно она избита?
— Трудно сказать, особенно насчет головы. Сломаны нос и челюсть, возможно, проломлен череп. Думаю, что били не кулаками.
— А чем?
— Палкой или дубинкой.
Принс опрашивал женщин, живущих в доме. Ни одна из них ничего не слышала и не видела. Они стояли тихо и покорно, словно напуганные птицы, чувствующие, что где-то в вышине, совсем неподалеку парит хищный коршун.
«Скорая помощь» уехала. Женщины вошли в дом. Принс сел в полицейскую машину и своим низким голосом стал монотонно докладывать в микрофон о случившемся.
Яновский вернулся в квартиру. Я поднялся по Лос Баньос-стрит, чтобы еще раз взглянуть на дом, во фронтон которого была вделана плита вулканической скальной породы. Окна по-прежнему были плотно занавешены. «Пантеры» последней модели рядом не было.
Обогнув дом, я зашел во дворик и увидел незанавешенную застекленную дверь. Никакой мебели в этой комнате не было. Я осмотрелся. Дворик весь зарос уже засохшим ползучим сорняком, который даже дожди не могли вернуть к жизни, и был обнесен полутораметровым заборчиком из подпорок для винограда.
С соседнего двора из-за забора выглянула женщина. Она была крашеной блондинкой, глаза были увеличены при помощи лиловых теней.
— А вам что тут нужно?
— Ищу мужчину из этого дома.
— Такого крупного, с лысиной?
— Его самого.
— Он уехал час назад. Как мне показалось, насовсем. Что меня весьма устраивает.
— Кто это?
Она бросила на меня через забор печальный взгляд глаз в лиловых полукружьях.
— Вы его друг?
— Да я бы не сказал.
— А что вы от него хотите?
— Это не я, а он хотел. Вызвал меня по телефону, чтобы я произвел ремонт.
— Той самой радиоаппаратуры, которая у него была?
— Точно.
— Опоздали. Он забрал ее. Запихал в багажник и укатил. И скатертью дорожка, скажу я.
— Он доставлял вам неприятности?
— Собственно говоря, ничего конкретного. Но знаете, как-то жутковато, когда знаешь, что он сидит один в совершенно пустом доме. Думала, сама с ума сойду.
— А как вы узнали, что дом пустой?
— У меня глаза есть. Когда он въезжал сюда, из вещей у него была только походная раскладушка, складное кресло с карточным столиком да та самая радиоаппаратура. Именно все это он и забрал сегодня, когда уезжал.
— А сколько времени он здесь жил?
— Да пару недель круглым счетом. Я уже собиралась жаловаться мистеру Сэнти. Соседям на нервы действует, когда человек живет в доме без мебели.
— Мистер Сэнти, это кто?
— Алекс Сэнти. Посредник, через которого я снимаю жилье. И этот дом тоже через него сняла.
