Он угрожающе положил руку на рукоятку своего револьвера.
— Вон отсюда! Вы не имеете права являться сюда, пудрить мне мозги и оскорблять.
— Извиняюсь, если сказал что-то не то. Беру свои слова обратно. Хорошо?
— Нет. Не хорошо.
— Похоже, вы думаете, что я подозреваю вас или еще что. Вовсе нет. Того, кто меня интересует, зовут Сидни Марбург. Работал здесь чертежником.
— Никогда не слыхал о таком. И ни на какие вопросы я больше не отвечаю.
— Тогда попробую поговорить со служащими. — Я сделал шаг в сторону лифта. — На каком этаже заведующий кадрами?
— Он на обеде.
— Сейчас же только утро.
— Я имею в виду, он еще не приходил. Сегодня его не будет.
Я повернулся и посмотрел Кадди прямо в глаза.
— Послушайте, это становится смешным. Что же вы знаете такого, чем ни в какую не желаете поделиться со мной?
Он поднял откидывающуюся часть барьера и вышел, выхватив револьвер из кобуры. Выражение у него на лице было противное.
— Убирайся! — прогремел он. — Тебе не удастся запачкать моих друзей, понял?
— А что, Марбург — ваш друг?
— Ты опять за свое? Снова переворачиваешь мои слова? Я в жизни не слыхал ни о каком Марбурге. Он что, еврей?
— Не знаю.
— А я — христианин. Благодари бога за это. Если бы я не верил в него, то пристрелил бы тебя на месте, как собаку.
Праведный гнев и заряженный револьвер — такое сочетание напугало меня, я всегда его опасаюсь. Пришлось удалиться.
Мой офис на Сансет-бульваре начинал походить на заброшенную обитель. В углу приемной свою раскидистую паутину вил паук. В окно вяло бились полусонные мухи, и их жужжание напоминало мерный ход летящего времени. На всех горизонтальных поверхностях тонким слоем лежала пыль.
Стерев ее с письменного стола, я сел на него и достал чек, который дала мне Рут Марбург. Поскольку указанная на чеке дата еще не наступила, и его нельзя было предъявить к оплате в банк, я спрятал его в сейф. Однако богатым я себя не почувствовал.
Позвонив в компанию «Корпус Кристи Нефть», я попросил соединить меня с начальником чертежного отдела, которого звали Паттерсон. Он помнил Сидни Марбурга, но говорил о нем, взвешивая каждое слово. «Сидни был хорошим работником, талантливым чертежником, всегда стремился стать художником, рад, что он стал им».
— Я так понимаю, что он женился на бывшей миссис Хэккет?
— Я тоже слышал, — уклончиво ответил Паттерсон.
— Он работал у вас, когда убили Марка Хэккета?
— Угу, и уволился примерно в то время.
— Почему уволился?
— Сказал мне, что получил возможность ехать учиться живописи в Мексику по стипендии.
