— Вы рады, Лью? Можно мне называть вас Лью?
— Да и да.
— Нет-нет, вы что-то не рады. А должны бы радоваться. То, что вы сделали для нас, — замечательно. Я навеки благодарна вам.
— Хорошо. — Хотя на самом деле мне не было так уж хорошо. Даже ее повторяющиеся изъявления благодарности казались мне утонченной формой обладания; она словно бы не давала, а брала.
— Каким же образом вам удалось все провернуть? — спросила она.
Я рассказал ей, очень кратко, каким образом — от Флейшера до Альберта Блевинса и Элмы Краг — я вышел на развалюху-ранчо, куда был увезен ее сын, и что я там обнаружил.
— У вас была ужасная ночь. Должно быть, вы совсем без сил. — Она вновь коснулась моей щеки.
— Прошу вас, не делайте этого.
Она отдернула руку, словно я попытался укусить ее.
— В чем дело?
— За этот чек вы купили себе сына. Но не меня.
— Я не вкладывала в этот жест никакого смысла. Сделала это чисто по-дружески. Ведь по возрасту я вам в матери гожусь.
— Черта с два — в матери.
Она предпочла расценить мои слова как комплимент, который смягчил ее оскорбленные чувства.
— Вы в самом деле устали, правда, Лью? Спали вы хоть немного?
— Немного.
— А знаете что? Почему бы вам не лечь и не поспать прямо сейчас? Места у Стивена с Гердой достаточно.
Приглашение было настолько заманчивым, что меня потянуло зевать, как алкоголика к рюмке. Но я ответил ей, что предпочитаю спать в собственной постели.
— Вы очень независимы, не так ли, Лью?
— Думаю, что да.
— Я сама иногда чувствую себя такой же. Хотелось бы только, чтобы Сидни хоть немного стал таким. — Она говорила, словно мать о своем отсталом сыночке.
— Кстати, о Сидни. Не мог бы он подвезти меня? Моя машина на стоянке в долине.
— Разумеется. Я скажу ему. Да, и еще одно, пока вы не уехали. С вами хочет поговорить мистер Торндайк.
Она вышла и привела с собой плечистого мужчину. Торндайк отрекомендовался как агент ФБР по особым поручениям. Рут оставила нас в библиотеке одних, и Торндайк попросил меня все рассказать ему, записав мое повествование на карманный диктофон.
— Не хочу критиковать ваши действия, — сказал он, — поскольку все обошлось. Но это неразумно — идти против похитителя с одним школьным наставником. С вами могло произойти то же, что и с Флейшером.
— Я знаю. Но это похищение — особое. Считаю, что он не стал бы стрелять в Лэнгстона.
— Как бы там ни было, такой возможности ему не представилось.
Торндайк держался немного покровительственно, как учитель, подвергающий устному контрольному опросу не очень-то способного ученика. Но я не возражал. Я вернул Хэккета. А он — нет.
