— Нет.
— Я даже удивился. Задаете вопросы, как коп.
— Разве Том сделал что-нибудь такое, что могло бы заинтересовать копов?
— Мы все что-нибудь делаем, да?
Возбужденный и в то же время холодный взгляд его скользил по комнате, задерживаясь иногда на ужимках танцоров.
— С тех пор, как вы стали взрослым, вы уже не подходите для Восточного корпуса. А я, например, самый выдающийся преступник. Я подделал имя «большой шишки» на чеке и послал его в Сан-Франциско на уик-энд.
— А что сделал Том?
— Полагаю, что увел машину. Это было только первое преступление, говорил он, и его легко освободили бы как несовершеннолетнего. Но отец его не желал огласки и прислал Тома сюда. Вообще, я думаю, что Том был не в ладах со своим отцом.
— Да?
— Почему вы так интересуетесь Томом?
— Мне предложено найти его, Фред.
— И вернуть сюда?
— Сомневаюсь, чтобы его приняли.
— Счастливчик! — Бессознательно он придвинулся ко мне. Я почувствовал запах волос и грязного тела. — Я сбежал бы отсюда, если бы мне было куда пойти. Но «большая шишка» опять вернул бы меня под надзор. Кроме того, это сберегло бы ему деньги.
— А у Тома было куда пойти?
Он резко выпрямился и посмотрел мне прямо в глаза.
— Я не говорил этого.
— А я спрашиваю.
— Он не сказал бы мне, если бы и было.
— С кем в школе он был наиболее близок?
— Ни с кем. Он был так расстроен, когда его привезли, и что его оставили одного в комнате. Мы проговорили потом с ним всю ночь. Но он рассказал немного.
— Ничего о том, куда собирался идти?
— У него не было какого-нибудь плана. В субботу вечером он попытался поднять бунт, но остальные наши — желторотые птенцы... Тогда он сбежал. Казалось, он был ужасно расстроен и рассержен.
— Не был ли он эмоционально неуравновешен?
— А все мы? — Он сделал безумное лицо и постучал себя по виску пальцем.
— Это очень важно, Фред. Том слишком молод и к тому же, как ты сказал, возбужден. Его нет уже две ночи, и он мог попасть в серьезную передрягу.
— Хуже, чем эта?
— Ты понял, о чем я спрашиваю? Говорил ли Том, куда собирается пойти?
Мальчик не ответил.
— Все-таки я предполагаю, что он сказал тебе кое-что.
— Нет!
Но он не смог выдержать моего взгляда.
Вошел Патч и нарушил непринужденную атмосферу, царящую в комнате. Танцоры сделали вид, что борются, комиксы исчезли, словно пачки ворованных денег. Игроки в пинг-понг спрятали шарик. Патч был мужчиной средних лет с редкими волосами и выступающей челюстью. Двубортный рыжеватого оттенка габардиновый костюм морщился на его довольно полной фигуре. Лицо его было в морщинах от властной улыбки, не сходившей с маленьких чувственных губ. Пока он осматривал комнату, я заметил, что белки его глаз красноватого цвета. Он шагнул к проигрывателю и выключил его. В наступившей тишине голос Патча зазвучал вкрадчиво:
