— Оставьте их себе.
Он угрюмо улыбнулся, словно в атмосфере взаимной злости ему легче дышалось.
— Значит, мы пришли к согласию. Могу я рассчитывать, что вы не злоупотребите доверием, которое я вам оказал?
— Естественно! — Секундой позже я понял, что меня умело провели и поставили в двусмысленное положение.
— А ты, Падилья?
— Можете на меня положиться, полковник.
— Сердце у старика твердое, — сказал Падилья в машине.
— Да. Жаль только, что лоб еще тверже. Пожалуй, я свяжусь с полицией, что бы он там ни говорил.
— Ни в коем случае.
— Но почему? Вы же не думаете всерьез, что полиция в сговоре с похитителями?
— Нет, но так нечестно. Дайте ему возможность решать по-своему. Он ведь не дурак. Пусть говорит и ведет себя по-дурацки, но голова у него на плечах есть. Без головы на плечах вы таких денег не гребете.
— Я таких денег не гребу, и точка. А откуда у него деньги?
— Из земли, так он мне сказал. Начал в Альберте, на ранчо, где нашли нефть. На полученные деньги купил другие нефтеносные участки, ну и дальше так. Вроде бы в Канаде ему больше покупать нечего, вот он и перебрался в Калифорнию.
— И купил Холли Мэй?
— По-моему, все было по-другому. Хотите знать мое мнение, так она товаром никогда не была.
— Но стала.
— Да. Жаль, что я ничем помочь не могу.
Подъездная дорога между живыми изгородями уткнулась в шоссе. Падилья свирепо рванул баранку и выехал на него.
— Куда вас отвезти?
— В город, если позволяет время.
— Времени у меня полно. В клуб я уже не вернусь. Пусть Фрэнки моет бокалы и рюмки. Может, я потом вернусь поглядеть, как полковник. Его не стоит на всю ночь бросать одного. А в городе куда?
— Пелли-стрит.
— Что вам там понадобилось? Вас могут и ограбить.
— Уж как-нибудь... А вы эту улицу хорошо знаете?
— Как свои пять пальцев. — И он оглядел эти пальцы в свете приборной доски. — Еще и четырех лет не прошло, как я забрал оттуда мать. Когда отец умер. Четыре года будет двадцать третьего ноября.
— Вы знаете Гэса Донато?
— Знаю. Фрэнки сказал, будто по радио передавали, что Гэса разыскивают по подозрению в убийстве. Старика Бродмена. Вы тоже слышали?
— Это не слух. А вы его хорошо знаете, Тони?
— Не больше, чем хотелось бы. Здороваемся на улице. Его брата Мануэля я знаю лучше. Он у них в семье работник. Мы с Мануэлем год учились в одном классе в школе Святого Сердца, но он пошел работать. Гэс всегда был камнем у него на шее. Он еще в шестнадцать лет угодил в Престон.
— За что?
— Угон автомобилей и разное другое. Он угонял машины, еще когда лбом до баранки не доставал. В Престоне, думается, его обучили штукам похитрее. Он всю жизнь только и делал, что попадал за решетку. Ну а теперь угробил себя по-настоящему.
