При каждом упоминании своей фамилии Бидуэлл вздрагивал. В третий раз он бросил на меня отчаянный взгляд.
— Поговорите с ним! Когда я пытаюсь что-то сказать, это только разъяряет его еще больше. Вы же адвокат, вы умеете говорить с людьми!
— Вам нужен не адвокат, а телохранитель.
Фергюсон подтвердил мой вывод сокрушительным пинком в нижнюю филенку.
— Открывай, Бидуэлл, не то я высажу дверь ко всем чертям!
Он пнул еще раз, филенка треснула, на ковер посыпались хлопья лака.
Бидуэлл взмолился:
— Выйдите к нему! Вам бояться нечего. Он не на вас зол, а на меня.
От третьего пинка филенка подалась. Встав сбоку, я отпер дверь и распахнул ее.
Фергюсон пнул пустоту и ввалился внутрь — дюжий мужчина лет пятидесяти с лишним в костюме из мохнатого твида, словно обросший медвежьей шерстью. Длинное лошадиное лицо, под косматыми бровями — маленькие глазки, глубоко и близко посаженные. Они свирепо шарили по комнате.
— Где он? Где паршивый сводник?
Бидуэлл пребывал между дверью и стеной, где и остался.
— Крепковатые выражения, вам не кажется? — спросил я.
Фергюсон стремительно повернул голову в мою сторону, потерял равновесие и привалился к косяку. В кармане у него что-то металлически звякнуло.
— Пистолет лучше отдайте мне, полковник. Не то ненароком прострелите себе бедро, а такие раны бывают очень болезненными.
— Я умею обращаться с огнестрельным оружием.
— И все-таки лучше отдайте его мне на некоторое время. Вы же не хотите, чтобы кто-нибудь пострадал...
— Не хочу? Бидуэлл у меня еще как пострадает! Продырявлю ему шкуру, освежую проклятого койота и прибью шкуру сушиться к его собственной двери.
Разбушевавшийся пьяница. Но разбушевавшиеся пьяницы бывают опасны.
— Нет. Как представитель закона я вас арестую! Отдайте пистолет.
— Катитесь к черту! Еще один бидуэлловский красавчик, специалист по краже жен!
Он ринулся на меня, опять потерял равновесие и еле успел уцепиться за край двери, потянув ее на себя. Перед нами возник вжавшийся в стену Бидуэлл. Фергюсон захрипел, как волынка, и потянулся к карману.
Я ухватил его за воротник рубашки под торчащим кадыком, рванул на себя и ударил в тяжелый подбородок. Съездить по физиономии полковника было моей давней мечтой.
Этот выпрямился во весь рост, торжественно прошествовал к бидуэлловскому столу, повернулся на каблуках, опасно накренившись, и грузно плюхнулся в бидуэлловское кресло. Затем открыл рот, словно председатель правления, готовый сформулировать новую политику фирмы, улыбнулся нелепости всего сущего и впал в глубокое забытье. Кресло закрутилось и сбросило его на пол.
