Он ощущал гнев, заполнивший его всего, как могучий поток.
Вновь он внимал словам Джонса:
— Не стоит, парень, не ершись, если ты еще хочешь жить, понятно? У тебя еще молоко на губах не обсохло...
Ножка бокала хрустнула в руке Бэньона. Он встал в проходе между двумя нишами.
— Алло, Джонс! — позвал он.
Джонс вздрогнул, ошеломленно уставился на Бэньона, равнодушно неприветливое выражение сразу исчезло с его широкого лица.
— Советую и тебе не вмешиваться, Бэньон.
Бэньон взял Джонса за отвороты пиджака одной рукой и подтянул его к себе.
— Тогда скажи, что меня касается! — он произнес это тихо, грозно и сурово. — Скажи, что касается меня?
Джонс провел языком по пересохшим губам.
— Я... Что я должен тебе сказать, Бэньон?
Кулак Бэньона еще крепче сомкнулся на отворотах куртки. Он поднял руку так, что Джонс мог стоять только на цыпочках.
— Ты хорошо знаешь меня, — сказал он таким же тихим голосом, и все в баре слышали его. — Ты знаешь, что мне лучше ничего не говорить!
Он повернул Джонса и толкнул его к противоположной стене бара.
— Так постой здесь и веди себя спокойно, в этом твой единственный шанс, ясно? Единственный — не забудь!
И пошел к Максу Стоуну, спрятав руки в карманы. Лицо его было холодным и невыразительным.
— С девушками ты не церемонишься, а? — сказал он.
Стоун посмотрел на Бэньона, на лице которого отображалось нечеловеческое напряжение, и побелел.
Макс знал, что Дебби была здесь и наблюдала за ним, — неужели он на ее глазах смирится и позволит выставить себя в дураках? Он собрал все свое мужество и пробурчал:
— Не ошибись, Бэньон!
— Так, значит, ты думаешь, что с девушками можно быстро справиться, да?
Дебби сидела у бара и улыбалась, наблюдая. Она подперла рукой подбородок, покачивая ногой в золотой туфельке на высоком каблуке. Еще никогда она не видела, чтобы кто-либо так разговаривал с Максом Стоуном. Ей казалось это интересным и совершенно новым.
Вышибала, стоявший за Стоуном, неуверенно посмотрел на Бэньона, он вдруг вспомнил все, что поговаривали о нем. Медленно и как-то незаметно он исчез.
У Стоуна застряли в горле слова, которые он только что хотел сказать. Он вдруг почувствовал неприятную пустоту в желудке.
— Жаль, Дэв, действительно жаль, но я не знал, что ты... — срывались с его губ бессмысленные слова.
Бэньон снова взял себя в руки. То был результат борьбы более ожесточенной, чем против Джонса и Стоуна, но он выдержал борьбу с самим собой и был теперь спокоен.
— Убирайся, Стоун, да побыстрее, пока жив!
