Дома было еще полно новогодних припасов. Спустя пару дней я собрала апельсины, орехи, яблоки и печенье и отправилась в больницу. Отец привез меня и остался в машине ждать. Пропуска у меня, конечно, не было, я хотела просто отдать передачку с маленькой запиской. Подошла к справочному.
– Экстренная хирургия, двенадцатая палата, Петров. Посмотрите, там он или нет…
Там Петрова не было. Не было его и в реанимации, и в других отделениях. Я вытащила записку и сунула ее в карман. У окна стояла бабушка – та самая, которая выглядывала и спрашивала, когда увозили Володю. Наверное, кого-то ждала, кто-то должен был к ней прийти.
– Здравствуйте, – сказала я. – Вы не помните того мальчика из двенадцатой палаты? Что с ним?
Она ничего не знала. Я молча поставила рядом с ней на подоконник свою передачку и вышла.
– Ну как, отдала? – спросил папа. Я кивнула.
Сколько это прошло? Лет десять. Я не знала, что стало с Володей. Я думала, что он умер. Потом думала, что скорее всего нет, скорее всего я просто что-то напутала. Мне иногда кажется, что если бы я его тогда нашла, моя жизнь могла бы сложиться совсем по-другому.
А так я закончила факультет психологии, вышла замуж, осела в большом городе, который уже не кажется мне чужим. Родила дочь. Недавно ко мне проездом наведалась старая подруга – та самая, которой когда-то так нравилось желтое с фиолетовым. Мы с ней много вспоминали. У нее случилась очередная неудача на любовном фронте, она отправлялась разгонять тоску на курорт.
– Все-таки какие мы разные, – вздохнула подруга. – Все-таки ты умеешь добиваться своего. Это, наверное, от рождения дается, что ли… Слушай, – улыбнулась она вдруг, – а ты знаешь, откуда у человека вот тут ямочка? – Она показала между губами и носом. – Нет? Это давно-давно, когда ты еще не родилась, к тебе пришел ангел и подарил важную тайну. И сказал вот так: тс-с-с! Никому не рассказывай!
– Откуда ты знаешь этого ангела? – спросила я. Она ехала ко мне в поезде. У нее – личная трагедия, она ненавидит каждого второго, жизнь отвратительна. И тут к ней в купе подсаживается один тип и рассказывает ей про ангела. У него очень коротко стриженные, очень темные волосы, он бледен, как Байрон, у него такие странные глаза, и зовут его Владимиром. Они говорили долго, она бесстыдно плакалась в его жилетку, а потом он сошел на какой-то станции.
Я смеюсь. Я наливаю забытое в бутылке вино и чокаюсь с обалдевшей подругой звонкими бокалами. Володя жив. Не могло ничего быть по-другому. Вот так он будет всегда встречаться с совершенно случайными людьми, выслушивать их жалобы, вытирать им слезы и рассказывать сказку. И не нужно его потом искать, его никто не найдет. Он выходит из одного поезда, чтобы сесть в другой, и это будет всегда. А иначе кто расскажет людям про ангела и самую важную тайну?
