– Делать нашим больше нечего! У нас у самих этого добра на огородах растёт – хоть обожрись! – гневно заявил Страшный. И плюнул так далеко, что плевок мелкодисперсно растворился в воздухе.
– Я понимаю… – кивнула я.
Но Страшный решил, что я ему не верю. И обиделся ещё сильнее.
– Да я пойду сейчас всех наших найду, блин! – зло сказал он. – Я со всеми поговорю. И если ваши за базар отвечают, то…
«А наши и сами не знают, отвечают они за этот самый базар или нет!» – подумала я.
Тем временем Страшный поддёрнул широченные штаны, доставшиеся ему явно с чужого, если так можно выразиться, плеча, крякнул и быстро покатил свою тележку по дороге.
– Ты на огороде? – спросил у меня напоследок. – Мы к тебе придём.
А на огороде по-прежнему была моя неутомимая бабуля. Она вскапывала грядку под свежую петрушку, которую снова собралась сеять – очень уж зелень хорошо на рынке продавалась, а предыдущую партию она уже всю сорвала.
Эх, зря я ей про Парасоловых опять пластинку завела! Бабка бросила лопату и принялась на меня орать.
– Кто – «воры»? – вопила она, надвигаясь. – Соседи наши? А ты видела? Видела, я тебя спрашиваю?
– Видела!
– Где?
– Следила! Специально!
– А поймала?
– Не поймала… – Да, тут бабка, как я и думала, права.
– Не поймала… А ты знаешь, Варька, что, по русской поговорке, кто не пойман, тот и не вор? Так что пойди докажи! – Бабка наконец остановилась и упёрла руки в бока. – А ещё лучше, не связывайся.
– Но они же…
– А мало ли, что они? Ты же не милиционер. Так что и не лезь не в своё дело. Поняла?
Я не хотела ничего ей отвечать. Сама она не милиционер. А Парасолы подлые. Из-за них ведь такое начнётся… А людей, у кого они жратву таскают, разве не жалко?
– Не жалко тебе людей, да, баб? Они выращивают-выращивают, а эти хмыри у них бац – и обрывают всё. Нагло!
– А ты что против этого сделаешь?
– Выведу на чистую воду!
– Кого, Парасоловых?
– Да!
– Тоже мне, народный мститель, – фыркнула бабка. – Они давно кончились, мстители. В кино только и остались.
– Надо всем про них рассказать! – Мне было ужасно обидно, что бабка почему-то упирается и вредничает.
– Ага, рассказать… В общем, Варька, так… Узнаю, что ты ходишь и болтаешь о том, чего доказать не можешь, выдеру как сидорову козу. Это, как обычно, будет больно. Понятно?
Ответить надо было обязательно. Бабка не шутила.
– Да, – покорно кивнула я.
А рука у моей бабушки тяжёлая. Очень тяжёлая. Особенно, если в ней какое-нибудь орудие наказания зажато. И характер у бабушки твёрдый. Так что обещала – сделает.
