Сипенятин выждал несколько секунд и с напускным равнодушием уставился в затемненный угол. Будто случайно увидев парня в солдатской рубахе, приподнял над макушкой тюбетейку. В ответ парень обрадованно вскочил на ноги и, лавируя между столиками, пробился к Васе. Широко раскинув руки, воскликнул:
— Сивый, дай обниму!
— Иди барменшу потискай, она мягче, — отмахнулся от объятий Вася и протянул руку: — Салям алейкум, Прапор.
— Здорово, Васек! Не узнал тебя сразу. Думаю, что за узбек?.. Где так козырно нарядился?
— Где урюк растет.
— В Узбекистане?
— Ну.
— Давно в кафе сидишь?
— Уже надоело.
— Десантник сюда не заглядывал?
— Сегодня не видал. Вчера трусился с похмелюги у стойки.
— Вот, паскуда, опять закирял, а нужен мне как воздух.
— Не надо было на похмелку давать.
— Не давал. Он сам разбогател. Пошли за наш стол.
— Не пойду, — Вася скосил глаза на Бирюкова. — Я не один, с шефом.
Прапор, пристально оглядев Антона, бесцеремонно сказал:
— Первый раз вижу.
Сипенятин показал в улыбке золотые зубы:
— Его портрет в розыске не печатали. С наличными взяли.
— Не темни. Что за шеф?
— Бывший хлопкообрабатывающий министр.
— Перестань. Тому министру стенку припаяли.
— За взятку отпаялся. И меня в придачу выкупил. Теперь вот охраняю спасителя от народных мстителей, — не моргнув глазом, съерничал Вася.
— Заливаешь? Ну, вставай, пошли к нам.
— Не пойду. Из угла телек не видно. Скоро безразмерно обнаженных кубинок станут показывать.
— Баб не видал?
— По цветному телеку — нет. Хочу поглядеть.
— Ну как знаешь… — Прапор прощально помахал пальцами. — Бывай, Васек, не унывай!..
Сипенятин молча приподнял тюбетейку,
— Кто это? — спросил Актон, когда парень отошел от столика.
— Бывший прапорщик. За границей служил, христопродавец. На иконах погорел.
— Значит, твой коллега по прежнему ремеслу?
— Я соотечественникам подделки толкал, а Прапор настоящего Христа хотел за доллары сплавить.
— Чем теперь занимается?
— На каком-то заводе слесарит или токарит, не знаю.
— А какого «Десантника» он упоминал?
— Есть тут хромой алкаш. На бутылку баба не дала. В знак протеста придурок с четвертого этажа из окна прыгнул. Врачи с горем пополам кости собрали.
— Где работает?
— Из него работник, как из попугая соловей.
— На какие же доходы пьет?
— На жинкины. Она в вино-водке торгует, — нехотя ответил Вася.
На экране телевизора внезапно вспыхнули яркие юпитеры и под ударившую во всю мощь темпераментную музыку закружились в калейдоскопическом хороводе танцовщицы кубинского варьете. Посетители кафе задвигав стульями, как по команде, ринулись из дальних углов к телевизору. Устраивались кто как может. Лысый волокита с легкомысленными девочками протиснулся к столику, где сидели Бирюков с Сипенятиным. Вася, приподнявшись со стула, ткнул его в спину:
