Эти экзоскелетные образования развиваются под воздействием жизни в прибрежных водах, и их исчезновение связано с внешней адаптацией к действительно морской жизни. Следовательно, этой черте нельзя придавать решающего значения. Ихтиозавр хотя и ящер, но имел гладкую кожу; а животное из бухты Алонг могло обладать спинными чешуйками и быть не более чем млекопитающим».
Одним словом, если мозазавр дожил до наших дней, то не будет ничего удивительного в том, что он окажется совсем другим, неизвестным науке монстром, скажем морским змеем, которого описывали как огромного крокодила с плавательными лопастями или лапами. Мы уже говорили выше, что речь может идти, в частности, и о некоем зажившемся на планете типе морских крокодилов. Но, учитывая еще более совершенную адаптацию мозазавров к морской жизни, вплоть до больших глубин, гораздо правдоподобнее предположить, что именно эту группу следует сближать с таинственным морским змеем с внешностью крокодила!
Но монстры этого типа, кажется, совсем не наблюдались французами, и встречи с ними никак не комментировались французскими натуралистами. Следовательно, ничего нет удивительного в том, что перед Первой мировой войной научное мнение во Франции благоволило скорее к гипотезе о морском змее — млекопитающем Удеманса, которая, впрочем, и по сей день собирает в этой стране большинство голосов.
ФРАНЦУЗСКИЙ ПЕРИОД ОКАНЧИВАЕТСЯ НА ФРАНЦУЗСКИХ ЖЕ БЕРЕГАХ
Каждый раз, когда в некоей стране начинают проявлять интерес к проблеме морского змея, то после наблюдений, проведенных достаточным количеством людей или же внушительных заявлений прославленных ученых, можно встретить одно и то же явление. Растет число как подлинных, так и ложных свидетельств, и случается конфуз: оказывается, описываемых типов-то несколько!
Во Франции, впрочем, последствия дела о бухте Калонг ощутились довольно не скоро и весьма слабо. Можно было видеть, как появлялись год от года статьи разных знаменитостей, по большей части зоологов, но в обществе почти никаких реакций не было. Без отважной инициативы провинциального ежедневника «Уэст-эклер» в 1922 году досье французского морского змея вообще осталось бы тощим.
Но свидетельства тем не менее имелись.
Так, 13 апреля 1905 года капитан П. Гюйю, возвращавшийся из Чили на борту «Роны», перед тем как миновать мыс Горн, имел весьма странную встречу:
«…Я увидел, как метрах в двадцати по кильватеру на высоту метра в полтора из воды высунулась голова животного, которого я, скорее всего, могу сравнить с теми, которыми украшались носы кораблей скандинавских пиратов и больших джонок на Нигере. Животное, казалось, было в растерянности. Я видел лишь шею и голову, которые вздымались в ответ на извивы туловища, которое мне показалось довольно большим. Оно двигалось с весьма значительной скоростью».
