МИЛЬОН ДЕ РОЗ. «Карденио»: здравствуй и прощай!
Через несколько минут мы свернули на застроенную небольшими типовыми домиками улочку в районе крокетного стадиона на тридцать тысяч мест.
Все эти штучки с «Карденио» являлись бородатым анекдотом литературного мира и служили питательной средой для жуликов от литературы. Поскольку из наследия Шекспира найдено всего пять автографов, три страницы черновиков «Сэра Томаса Мора» и фрагмент рукописи «Короля Лира», то все, что хотя бы косвенно относится к Шекспиру и его времени, пахло большими деньгами. Для мелких антикваров поиск «Карденио» равнялся поискам Святого Грааля, лотерее с крупнейшим выигрышем на кону.
Мы позвонили в дверь дома номер двести шестнадцать. Нам открыла крупная румяная женщина средних лет, явно только что от парикмахера. Кошмарное платье, усеянное изображениями Просперо, могло служить выходным нарядом только подобной особе.
– Миссис Хатауэй>34?[4]
– Да…
Мы показали ей свои жетоны.
– Прост и Нонетот, суиндонское отделение литтективов. Это вы звонили нам утром?
Миссис Хатауэй>34 просияла и радостно пригласила нас войти. Все стены в доме были увешаны изображениями Шекспира – от вставленных в рамочку афишек до гравюр и сувенирных тарелочек. Книжные полки ломились от бесчисленных томов по шекспироведению, на кофейном столике красовались тщательно разложенные редкие старые издания еженедельника Шекспировской Федерации «Мы любим Вилли», а в углу комнаты маячил прекрасно восстановленный «Говорящий Уилл» тридцатых годов. Не вызывало сомнений, что перед нами серьезная фанатка. Не настолько чокнутая, чтобы изъясняться только цитатами из пьес, но уже близко к тому.
– Не желаете ли чашечку чая? – спросила миссис Хатауэй>34 и торжественно водрузила на проигрыватель древнюю грампластинку на семьдесят восемь оборотов с записью сэра Генри Ирвинга, который читал монолог Гамлета так невнятно, словно жевал при этом носок.
– Нет, спасибо, мэм. Вы сказали, у вас есть экземпляр «Карденио»?
– Конечно! – вскричала она, а затем, подмигнув, добавила: – Наверное, эта новость для вас как гром среди ясного неба, а? Еще бы, потерянная пьеса Уилла!
Я не стала ей говорить, что на нас чуть ли не каждую неделю валится очередной «Карденио».
– Мы просто не могли в себя прийти от изумления, миссис Хатауэй>34.
– Зовите меня Энн>34! – улыбнулась женщина и, выдвинув ящик письменного стола, бережно извлекла оттуда книгу в розовой оберточной бумаге.
С благоговением водрузила она свое сокровище на стол перед нами.
