– Точно не знаю, сам он про это дело не распространяется. Но говорят, кого-то за мошенничество в особо крупных размерах прижал, тот стал ему взятку совать, а Таврин мало не взял, новой статьей пригрозил… А когда выкарабкался и из больницы вышел, узнал, что крестник его на свободе. Короче, Таврин не взял, а его начальник – за милую душу. Вот он командиру внешность и попортил.
Ненашев помолчал, сцепив пальцы в замок и угрюмо глядя перед собой.
Старшинову стало неуютно. Он заерзал на стуле:
– В понедельник дамочка снова придет, я могу…
– Да-да, – вынырнул из мрачного раздумья Ненашев. – Оставьте свои координаты и подождите в приемной.
Получив из рук Аркадия Сергеевича конверт, Старшинов едва удержался от того, чтобы заглянуть в него тут же, у стола секретарши. Когда же наконец заглянул, обнаружил всего три стодолларовые бумажки. «А говорил – не жмот! – в бессильной ярости шептал Старшинов. – Ну погоди, козел, в понедельник я рта не открою, пока хотя бы штуку не получу!»
Вот уже четверть часа в кабинете Ненашева стояла мертвая тишина. Аня несколько раз на цыпочках подходила к двери и прикладывала к ней ухо. Ни звука, ни шороха.
В четыре пятьдесят в приемную вошел Чухаев. Кивнул на дверь:
– Спрашивал?
– Нет, – помотала головой Анечка, – он вообще как будто умер…
– Аня! Срочно Статьева!
От прозвучавшего из селектора голоса и секретарша, и главный юрист вздрогнули.
Девушка дрожащими пальцами нажала несколько кнопок:
– Вадим Федорович! Аркадий Сергеевич вызывает.
Начальник службы безопасности Статьев появился через пару минут и, кивнув на ходу Чухаеву, зашел в кабинет.
– Аня, может, напомните шефу, что я здесь. Велел к пяти быть, – попросил Чухаев и с неприятным удивлением обнаружил в своем голосе заискивающие нотки.
Девушка склонилась над микрофоном:
– Аркадий Сергеевич, тут Чухаев дожидается…
– Скажи: он мне не нужен.
Чухаев побледнел. Раздавшаяся из селектора фраза прозвучала, как приговор.
Шеф предложил коньяк, и полковник сделал вывод: разговор будет долгий и серьезный. Ненашев не спешил его начинать, пустившись в рассуждения о вкусовых качествах напитка, презентованного французскими партнерами. О деле он заговорил только после третьей рюмки:
– Слушай, полковник, помнишь, ты рассказывал об одном психотропном средстве?
– Да-а, – нехотя протянул Статьев, – что-то такое было.
Он не раз уже пожалел, что, здорово перебрав, рассказал об этом суперзасекреченном некогда генерале и его разработках, продемонстрировав Ненашеву свои связи и информированность. Вспоминая свое пьяное бахвальство, ругал себя последними словами и, конечно, надеялся, что Ненашев давно об этом позабыл.
