Рядом с этой величественной особой ее чтица – рабски преданная маркизе дальняя родственница, напротив, заставляла вспомнить полуосыпавшуюся пастель, до того была бесцветна. Длинная и тощая старая дева с бледно-желтыми кудряшками итакими веками, что из-под них были едва видны желтовато-серые глаза – временами очень живые, – длинным острым носом, который Мари-Анжелина, как никто, умела совать в чужие, дела. Свободная из-за своей внешности от какой бы то ни было собственной личной жизни, эта удивительная особа обожала потихоньку вмешиваться в то, что ее совсем не касалось, обнаруживая при этом качества, достойные применения на набережной Орфевр. В роли детектива она успела оказать князю Морозини уже не одну услугу, и он умел ценить ее талант.
Мадам де Соммьер протянула свою царственную руку:
– План-Крепен! Газету!
Словно бы ниоткуда, а вероятнее всего, из кармана, затерявшегося в ее пышных юбках, Мари-Анжелина вытащила то, о чем ее просили: номер «Морнинг пост», датированный позавчерашним днем. Мадам де Соммьер, не удостоив газету и взглядом, тотчас же передала ее племяннику. Три колонки на первой полосе венчал громадный заголовок: «Смерть в тюрьме».
Альдо с удивлением прочел, что граф Солманский, который должен был предстать перед судом Олд-Бейли на следующей неделе, покончил жизнь самоубийством. Он отравился огромной дозой «веронала», два пустых флакона от которого были обнаружены вместе с письмом, где «благородный поляк» заявлял, что предпочитает отчитаться за свои преступления перед Богом, а не перед людьми, и поручал своим детям позаботиться о спасении его души. Он умолял, чтобы его останки были переданы сыну Сигизмунду и чтобы тот отвез тело в Польшу, где граф найдет успокоение в земле своих предков...
– Его предков! – не удержался Альдо. – У старого мошенника там их никогда не было! Он же русский.
– Раз он приобрел имя и титул, может быть, он позаботился заодно и о семейном склепе? – предположил Видаль-Пеликорн, наливая мадам де Соммьер бокал шампанского – ее любимого напитка, который она обязательно пила каждый вечер.
Морозини тем временем продолжал изучать газету.
– Это позавчерашний номер.
– Я его купила вчера, – уточнила Мари-Анжелина. – Требуется по крайней мере день, чтобы английская газета попала в Париж.
– Наверное. Но меня интересует не это. Когда, ты сказал мне, Анелька прибыла сюда? – обернулся он к другу.
– Кажется, дней пять назад.
– Действительно, пять дней, – подтвердила План-Крепен.
