— Вы думаете, война скоро кончится? — спросил Гийом.
— Похоже… поэтому я очень удивился, увидев мадам дю Шамбон, восседающую, подобно Юноне, на горе сундуков и сумок. Ты не знаешь, куда она едет?
Прежде чем ответить, мальчику пришлось проглотить новый комок, подступивший к горлу. Наконец он смог прошептать:
— В Монреаль… Ее муж, кажется, уговаривал ее уехать с самыми ценными вещами и…
Он не мог продолжать, но проницательные глаза друга давно открыли секрет юношеского сердца: в нем скрывалась причина слез, о которой Гийом не желал говорить.
— А-а… — лишь сказал он, и его большая рука тепло и по-братски легла на плечо мальчугана. Гийом никак не отреагировал: он следил взглядом за большими кругами скопы.
Лишь спустя некоторое время он вздохнул и сказал:
— Господин де Бугенвиль!
— Да, маленький… Да, Гийом?
— Как становятся моряками?
— Если бы я только знал! — вздохнул офицер.
Столь неожиданный ответ вывел наконец Гийома из оцепенения. Повернув голову, он посмотрел на соседа. Тот улыбнулся ему.
— Так-то вот! Мне тоже хотелось бы плавать, командовать каким-нибудь прекрасным королевским кораблем. И однажды это случилось — наверное, никогда не забуду этот день! — двадцать седьмого марта тысяча семьсот пятьдесят шестого года на рейде в Бресте я ступил на палубу «Единорога», который должен был доставить меня сюда. В тот момент я почувствовал, что море — моя стихия и что я должен плавать, чтобы быть по-настоящему счастливым…
— И что же?..
— Почему я тогда не начал? Ну, потому что… в жизни не всегда выбираешь лучший путь… Как тебе это объяснить?..
Судьба подчас зависит от цепочки неожиданных обстоятельств. Конечно, в твоем возрасте это не так просто понять…
— Вы хотите сказать, что сделали плохой выбор? Даже не верится: ведь вы знатного рода, богаты…
Бугенвиль почти с любовью окинул взглядом слишком большого для своего возраста мальчика, его длинные, как у кузнечика, ноги, блестящие волосы, а под ними лица, которое уже начало утрачивать детскую округлость, становясь привлекательным, хотя и не особенно красивым. Все в нем было угловато и заострено, однако оно становилось волевым, и особенно притягательны были глаза — их цвет менялся от светло-золотистого до коричневого с отблеском пламени, и это был взгляд дикого зверя, который, став взрослым, обязательно сумеет себя проявить. Если успеет!
— Я не знатен и не очень-то богат, — тихо сказал офицер.
— Но ведь вы дворянин?
— Я не принадлежу к знатному роду. Отец мой был простым буржуа, сыном галантерейщика из +++++. Он был нотариусом в Шатле. Правда, он всегда хотел верить, что мы потомки Бугенвилей из Пикардии, но я думаю, что это выдумка. Тем не менее мы принадлежим к хорошему парижскому обществу. Мой старший брат — литератор, ученый… Даже член Французской академии… Я же начинал адвокатом, но у меня решительно не было к этому призвания. Это мой дядя д'Арбулен, финансист, помог мне поступить на службу в армию…
