– Твое время еще наступит.
– Странное предсказание.
– По-моему, это неизбежно. В жизни нужны пристрастия. Ты вот замужем уже без малого три года и до сих пор не стала матерью. Это, кстати, вовсе не упрек.
– Тогда зачем об этом говорить?
Старая дева осушила бокал и поставила его на столик у изголовья. Бокал легко заскользил по гладкой поверхности, не выдержав качки. Тетушке пришлось снять со столика и его, и бутылку и пристроить все это у себя на коленях.
– Ты отлично знаешь, зачем. Я всегда была против твоего брака с Каррингтоном. Он, несомненно, выдающийся человек, его ждет большое будущее… если Господь отпустит ему на это время. Или ты предпочитаешь, чтобы ему воздвигли монумент при жизни? А ведь ты могла рассчитывать на кое-что получше!
– Вот как? Кого вы имеете в виду?
– Откуда я знаю? Вокруг тебя всегда вилась добрая дюжина кавалеров. Все молоды, все красавцы, все богачи! А тебя угораздило раскопать в Нью-Йорке моего ровесника! Да он же почти старик!
– Вы несправедливы! Как к нему, так и к самой себе. Джонатан…
– «Замечательная личность»? Знаю, знаю. Ты столько раз это повторяла! До того часто, что я заподозрила, что ты пытаешься убедить в этом прежде всего самое себя. Вот скажи мне: сколько раз в неделю у вас с ним бывает любовь?
– Тетя Эмити! – негодующе воскликнула смущенная Александра.
– Только не разыгрывай недотрогу! Чего ты больше боишься: слова или самого действия? Ты же замужняя женщина, черт возьми! Возможно, твой брак неудачен, но ты по крайней мере в курсе, чем должны заниматься супруги в постели?
– У вас странное представление о браке! У нас с Джонатаном редкое родство душ. Мы одинаково чувствуем, мы любим одно и то же…
– Как, например, Скотланд-Ярд и уголовные архивы? Это что-то новенькое! Тогда как тебя занесло сюда, в мое общество, на борт корабля? Пока еще не знаю, кто у вас кого боится, но не сомневаюсь, что у вас есть кое-какая проблема…
– Что это вы напридумывали?
– Это не выдумка, а правда. Я не требую, чтобы ты со мной откровенничала, крошка, но я убеждена, что ты совершенно не представляешь себе, что значит быть на седьмом небе от восторга.
– Зато вы отлично это себе представляете, – пробормотала Александра себе под нос.
– Не исключено. И прекрати таращить на меня глаза! Я, конечно, не Мессалина[1], но и мне есть что вспомнить… Возможно, наступит день, когда я поделюсь с тобой воспоминаниями. Но сперва тебе надо повзрослеть. Пока же забудь обо всем, что я тебе тут наговорила и выбрось из головы все, кроме радостей путешествия! Обещаю позаботиться, чтобы Стенли не испортил тебе удовольствие.
