— О конечно, — сказал он. — Ральф, проводите господ. А вы, господин Жерар, останьтесь. Садитесь.
Мои коллеги вышли. Я видел, как д-р Грютли обернулся и с удивлением поглядел на меня.
Своей здоровой рукой граф д’Антрим взял мою руку. В его выцветших глазах сверкнули огоньки.
— Ваши слова, — прошептал он, — глубоко меня тронули, благодарю.
— Милорд, — пробормотал я.
— Вам нужно поговорить со мной? — ласково спросил он.
Я не ответил. Я взглянул на Ральфа. Проводив посетителей, он вернулся к графу и стоял около его кресла, бесстрастный, холодный.
Граф д’Антрим заметил мой взгляд.
— Ральф никогда не отходит от меня, — сказал он, — это — мое второе я. Впрочем, если вам угодно...
Я сделал протестующий жест. Я отнюдь не желал с первого же шага вооружить против себя этого молчаливого человека.
— Милорд, — сказал я, повышая голос, — я позволил себе остаться для того, чтобы воскресить в вас одно воспоминание.
Он удивленно поглядел на меня.
— Воспоминание?
— Да, воспоминание, милорд. Когда-то мы уже встречались. Это было в 1894 году, в Э-ле-Бене, в сентябре, в парке Виллы цветов.
Он на мгновение задумался.
— Да, в самом деле, я там тогда жил. Но вы в то время были, вероятно, еще очень юны, господин Жерар.
— Да, конечно, милорд. Мне было приблизительно столько же, сколько графине Антиопе, с которой я играл целый месяц. И я позволяю себе спросить вас, как ее здоровье.
Я говорил очень быстро, опустив глаза. Когда поднял их, увидал, что старик пристально в меня вглядывается, и в глазах его — выражение, которое я принял за изумление. Лицо бесстрастного Ральфа оставалось совершенно неподвижным.
— Вы знали Антиопу? — медленно проговорил граф д’Антрим.
По-видимому, в голове его совершалась какая-то трудная работа. Было видно, что он старается припомнить меня. Впрочем, так естественно, что он забыл меня.
— Вы знали Антиопу! — повторил он.
— Да, милорд. И именно графиня Кендалль, двадцать лет назад, представила меня вам.
Он поглядел на меня и покачал головой.
— Вы сделали за эти двадцать лет большую карьеру, — сказал он.
Я покраснел до ушей. Он не заметил этого. Весь он ушел в собирание далеких воспоминаний.
— Да, — проговорил он наконец с усилием, — припоминаю. Кажется припоминаю. Маленький Жерар, ребенок, со старой дамой в черном, которую так пугали шалости Антиопы. Припоминаю. Боже мой! Боже мой!
Я почтительно глядел на него.
— С прискорбием узнал я, прибыв сюда, — сказал я, — о том великом несчастье, которое постигло графиню Кендалль.
