– Ну, раз так… Мы встречаемся с Юлей полтора года, но у нас все никак не дойдет до этого самого… Ну… – гнусавый голос совсем замялся.
– Вы хотите сказать – близости? – помог психолог-ведущий.
– Во, точно! – обрадовался паренек. – Близость у нас была, но это так, не близость… Скорей, близорукость…
– Хорошо, я понял. – Диктор перестал мучить гнусавого. – Попробуй вот что. Пригласи Юлю домой, покажи ей свои любимые эротические триллеры. Например, «Вини Пух и все-все-все». Это развлечет твою подругу и создаст легкий интим…
Старшой покрутил ручку настройки и поймал нечто образовательное:
– Мы продолжаем работу клуба «Гавари па руски праффильна, кроссафчег», – с солидной советской интонацией произнесла женщина. – Новое в глаголах русского языка: «выключить – вежливая форма, эйтыключить – грубая». Например: «Эйтыключи, наконец, свою поганую музыку, преступник малолетний!» Повторяю…
– Вань, эйтыключи его на фиг, – взмолился Егор.
Иван вырубил радио:
– Ага, уж лучше в темноте, но без этой пурги.
Колобок захихикал.
* * *
В то утро, когда Тандыр-хан вышел из белого шатра, темники и шаманы не узнали своего повелителя. Исхудалый обожженный человек с опаленными волосами и растрескавшимися в кровь губами мало напоминал круглолицего вождя.
– Воды! – прохрипел хан, а затем долго пил и обливался, унимая зуд покрасневшей кожи.
– Что сказали духи? – с надеждой спросил Дон Жу Ан, склонившийся в почтительном поклоне.
Тандыр отбросил глиняную большую пиалу:
– Эрэфия утонет в крови!
Рев сотен глоток разнес по степи ликование мангало-тартарских вояк. Походу быть.
Кидайскому мудрецу осталось лишь признать, что чудес не бывает.
К вечеру с Тандыр-хана стала слезать кожа, будто он обгорел на солнце. Только вот беда, слезало несколько больше, чем обычно. До сукровицы. А на лбу, груди, животе и бедрах – до крови. Дон Жу подыскал в своем арсенале подходящую мазь и велел ханским наложницам, тем, что посмышленее, бережно накладывать белую прохладную кашицу на раны вождя. Тандыр морщился, рычал, но терпел. Кидайское снадобье принесло ему облегчение.
Когда стемнело, к Тандыр-хану пришел верный друг – начальник лучшего тумена Уминай-багатур. Исполинская фигура заполнила вход в шатер. Широкоплечий, мощный боец в самом рассвете сил улыбался. Желтоватые зубы будто светились в полумраке шатра. Блестели смазанные жиром волосы, заплетенные в косичку. Виски и макушка были гладко выбриты.
– Хан-опора, я только что добыл белоснежную косулю. Счастливый знак! Прими ее печень.
