Мигель вскрыл конверт, вытащил постановление, поднес его к желтому свету электрической лампы и обомлел. В бумаге недвусмысленно предписывалось, в связи с объединением уголовных дел, подозреваемого Энрике Гонсалеса, 1905 года рождения, конюха господ Эсперанса, немедленно препроводить в распоряжение управления криминальной полиции города Сарагосы.
— Постойте, господа, — непонимающе тряхнул головой Мигель, — а при чем здесь управление Сарагосы? Это же мое дело…
— Вы хорошо прочитали постановление, лейтенант? — с трудом удержался от улыбки рослый капитан. — Дело о похищении трупа сеньоры Долорес Эсперанса объединено с делом, которое ведет наше управление, а потому вы обязаны передать все улики и всех подозреваемых нам как вышестоящей структуре королевской криминальной полиции.
— Но Энрике Гонсалес уже дает показания… — растерялся Мигель. — И я намерен довести дело…
— Можете подать рапорт, — бесцеремонно оборвали его на полуслове.
— Обязательно, — вспыхнул Мигель. — Извольте подождать четверть часа.
***
Мигель ушел в свой кабинет и принялся писать рапорт, но все никак не мог прийти в себя. Ему было совершенно ясно, что именно алькальд и подключил свои знакомства в Сарагосе, чтобы отнять у него подозреваемого, и теперь судьба Энрике Гонсалеса зависит скорее от политических нужд сеньора Рохо, чем от истины. Но что они собирались вменить Гонсалесу, а главное, как алькальд собирается поступить с пропавшим, Да так и не найденным телом, он не понимал.
Он быстро, по всем правилам составил рапорт, запечатал его в большой конверт из толстой коричневой бумаги; во второй такой же конверт в присутствии обоих капитанов и капрала Альвареса вложил ожерелье из крупных белых жемчужин и найденные в кустах шиповника обрывки черного шелкового платья покойной и передал оба конверта Сантало.
— Держите, господин капитан.
Потом достал новый листок бумаги, прикусив губу, быстро составил акт на передачу арестанта, и через десять минут ничего не понимающего конюха посадили на заднее сиденье специально прибывшего за ним из Сарагосы «Мерседеса».
— Куда меня, господин лейтенант? — тревожно вертел головой Гонсалес.
— Сказал бы, у кого был минувшей ночью, никуда не поехал бы, — не выдержал Мигель.
— И что со мной сделают? — испугался конюх.
— Это суд решит, Гонсалес, — вздохнул Мигель. — Теперь только суд.
***
Он с трудом дождался утра и в шесть тридцать позвонил-таки в Сарагосу своему наставнику капитану Мартинесу. Вкратце изложил суть дела, но вместо ожидаемого совета услышал только напряженное сопение.
