Заводя еще одну игрушку, он обратился ко мне:
— Взгляни-ка на эту. Только вчера ее получил. Абсолютно замечательная. Абсолютно.
Он поставил игрушку, и я увидел, что это была металлическая собака с лапами на шарнирах, при помощи которых она, медленно кувыркаясь, передвигалась по столу. Когда он смотрел на нее, глаза его горели от восхищения.
Оглядев комнату, я увидел, что игрушки были повсюду. Одна из стен была украшена книжными полками, но книг на них не было. Вместо них — пестрая коллекция миниатюрных заводных машинок, грузовичков, статуэтки и жестяная мельница, основным предметом гордости которой были, очевидно, вертящиеся лопасти. В углу две марионетки свисали с крючка — чтобы не перекрутились их ниточки, в другом углу — кукла-чревовещатель, заботливо посаженная на табуретку.
Я снова взглянул на стол, и как раз вовремя — собака медленно переворачивалась последний раз. Ее пружина раскрутилась до конца, позволив собаке сесть на задние лапы и поднять передние, словно прося одобрения за свои трюки.
Студень Джордан поглядывал на меня, широко ухмыляясь:
— Ну, разве это не абсолютный абсолют? Я сразу почувствовал к нему симпатию.
— Обалденно, — ответил я.
— Значит, ты хочешь присоединиться к работе у братьев Сомбра? — спросил он, откинувшись в кресле, как только я сел в другое.
— Да, сэр.
— Я так полагаю, что ты вовсе не концессионер со своей собственной лавочкой, который хочет купить право на место.
— Нет, сэр. Мне только семнадцать.
— Ой, только не надо ссылаться на молодость! Я знавал концессионеров не старше тебя. Одна крошка начала в пятнадцать с «веселыми весами». Язык у нее был подвешен отменно, простаки шли как зачарованные, и дела у нее пошли на лад — присоединила к своей маленькой империи еще пару небольших аттракционов, а в твоем примерно возрасте смогла осилить покупку «утиной охоты», а «утиная охота» — штука не из дешевых. Тридцать пять тысяч, так-то.
— Ну, думаю, по сравнению с ней меня можно считать в этой жизни неудачником.
Студень Джордан ухмыльнулся, ухмылка его была добрая.
— Ну тогда ты, должно быть, хочешь стать работником у братьев Сомбра.
— Да, сэр. Или, если кому из концессионеров требуется помощник, не важно для чего...
— Мне кажется, что ты всего лишь бык, ходячий мускул, каких пруд пруди. Вряд ли способен на большее, чем раскрутить «бомбардировщик» или чертово колесо, — разве что на погрузке-разгрузке стоять да таскать оборудование на своем горбу. Я прав? Кроме пота, ты ничего предложить не можешь?
