Я перешел через улицу. Железная калитка напротив входа в «Армстронг» была почти закрыта, белые круглые лампочки над крыльцом выключены, но внутри горел свет. Я подошел к двери и увидел, что стулья стоят перевернутыми на столах и все готово для того, чтобы завтра утром доминиканский парень, приходящий первым, мог подмести пол. Сначала я не увидел Билли, но потом разглядел его, сидящего на самом дальнем табурете у барной стойки. Дверь была закрыта, но он узнал меня, подошел и пустил внутрь.
Снова закрыв за мной дверь, он прошел со мной к бару и скользнул за стойку. Я еще ничего не сказал, а он уже наливал мне бурбон. Я сжал стопку рукой, но не стал поднимать.
— Кофе закончилось, — сказал Билли.
— Ну и ладно. Я больше и не хочу.
— С ней все в порядке? С Кэролин?
— Ну, наверное, завтра ее будет мучить похмелье.
— Почти всех, кого я знаю, завтра, возможно, будет мучить похмелье. Меня, может, будет мучить похмелье. Собирается ливень, и я также, наверное, буду сидеть целый день дома и жрать аспирин.
Кто-то постучал в дверь. Билли покачал головой и показал рукой, чтобы уходили. Мужчина постучал снова. Билли не обратил на него никакого внимания.
— Они что, не видят, что бар закрыт? — пожаловался он. — Убери свои деньги, Мэтт. Мы закрыты, учетные книги тоже закрыты, это мое личное время.
Он поднял бокал к свету и посмотрел на него.
— Отличный цвет, — сказал он. — Она язвительна, наша Кэролин. Пьющий бурбон — это джентльмен, а пьющий скотч... — как она сказала про пьющего скотч?
— По-моему, лицемер.
— Но я исправил положение, верно? Кто пьет ирландское виски? Ирландец.
— Ты так и спросил.
— Как еще он может напиться, причем лучшим способом. Я напиваюсь только самым лучшим способом. О господи, Мэтт, это самые лучшие часы. Ты можешь пойти к этим своим Моррисси. Но это другое, твои личные часы после работы, понимаешь? Пустой бар, полумрак, музыка выключена, стулья подняты, остался только ты и один-два человека для компании, а для остального мира ты закрыт к чертовой матери. Здорово, правда?
— Неплохо.
— Нет, совсем неплохо.
Он снова налил мне выпить. А я не помнил, когда выпил предыдущую порцию.
— Знаешь, — сказал я, — моя проблема в том, что я не могу пойти домой.
— Прямо как у Томаса Вульфа: «Домой возврата нет». У каждого есть такая проблема.
— Нет, я о другом. Вместо дома мои ноги несут меня в бар. Я был сегодня в Бруклине, возвращался домой поздно, очень устал, спал на ходу, я уже было пошел к себе в гостиницу, но потом свернул и вместо этого пришел сюда. И даже прямо сейчас, когда уложил ее спать, Кэролин. Я еле выполз от нее, чуть не уснув в кресле, но вместо того чтобы пойти, как нормальному человеку, домой, я снова вернулся сюда, словно глупый, возвращающийся в гнездо голубь.
