Это была ошибка. В голове поднялся такой стук, будто туда забрался маленький человечек с молотком и колотил им прямо по черепу. Пространство над бровями сковало жуткой болью, и, судя по всему, она не собиралась скоро пройти. Кроме того, в горле пересохло, сжалось, хотелось пить.
Она дотронулась до своей шеи – нежно, осторожно. Горло еще болело, но боль оказалась не такой уж сильной.
Соня медленно поднялась на ноги и попыталась сделать так, чтобы лужайка перед глазами кружилась хоть немного меньше. Когда головокружение немного успокоилось, ей удалось сохранять равновесие примерно с тем же успехом, что и девушке-канатоходцу. Она повернулась к "Морскому стражу" и, чуть вздохнув, начала долгий путь через северную лужайку.
Хорошо оказалось быть живой. Она не знала, как смогла убежать от мужчины из аркады, почему он не стал продолжать преследование и не нашел ее, но понимала, что это просто великолепно – быть живой. Девушка надеялась, что сумеет еще некоторое время продержаться в этом же состоянии.
– Вы ничего не видели?
– Совсем ничего, Рудольф.
– Даже мельком не рассмотрели его лица?
– Нет.
– Подумайте.
– Я думала.
– Раз вы стояли к нему так близко, то что можете сказать о волосах? Лысый? Коротко стриженный? Длинные волосы?
– Я не заметила.
– Может быть, у него были усы?
– Не думаю.
– Откуда вы знаете, Соня? Вы касались его лица, когда пробовали вырваться? Вы почувствовали, что он хорошо выбрит?
– Может быть, да.
– Насколько он был высоким?
– Мне казался огромным.
При воспоминании об этом ее передернуло.
Рудольф искоса бросил на девушку такой взгляд, как будто мечтал хорошенько ударить ее одним из своих громадных кулаков. Вместо этого он стукнул по крышке кухонного стола и сказал:
– Я не спрашивал о том, каким он казался. Меня интересует, какой он был. Это крупный мужчина или маленький? Толстый? Тощий? Может быть, среднего телосложения?
– Он не был ни толстым, ни тощим, – ответила Соня, – никаких крайностей, но довольно сильный, мускулистый.
Голос девушки был тонким, дыхание вырывалось из груди со свистом, напоминавшим проколотую камеру. Каждое слово причиняло боль, заставляло пересыхать рот и измученное горло.
– Какого он был роста?
– Я не знаю.
Лицо телохранителя перекосилось.
– Я правда не знаю.
Он спросил:
– Не выше вас?
– Да, выше меня.
– Вот видите, вы знаете!
Она ничего не сказала.
– Выше меня?
Она посмотрела на стоящую у стола фигуру ростом в шесть футов и четыре дюйма, а то и выше, и ответила:
