– Какая красавица! – воскликнула Соня. Без малейших признаков фальши, – она действительно так думала.
– Вам раньше приходилось плавать на пассажирском катере? – поинтересовался Билл.
– Никогда, естественно, если не считать того судна, на котором я приехала сюда. Правда, оно было таким кошмарно большим, что я совсем не ощущала, что нахожусь на корабле.
– Я понимаю, что вы имеете в виду, – откликнулся он.
– Оно больше напоминало плавучий город.
– На борту "Леди Джейн" вы почувствуете, что плывете, – ответил капитан. – Ее слегка качает на волне, если только мы не включаем полную скорость, а тогда уже волне приходится отпрыгивать, чтобы пропустить нас.
Носильщик сложил вещи на основной палубе возле кабины рулевого, получил от Петерсона свои чаевые, в знак благодарности приподнял крошечную форменную шапочку и покатил багажную тележку прочь из дока.
С деликатностью, которую Соня считала невозможной для такого крупного мужчины, как Петерсон, он взял ее за руку и помог спуститься по ступенькам, взойти на палубу, а затем провел по кораблю и показал кабину, камбуз и две маленькие каюты под палубой.
– Они ужасно замысловатые, – сказала Соня, восхищенная сверкающим моторчиком.
– У вас будет множество возможностей разобраться в том, как это работает, – ответил Петерсон, – дети любят, когда их берут на прогулку к островам поменьше и коралловым рифам. А что касается вашего свободного времени, может быть, вы захотите, чтобы я и вас покатал.
– Вы имеете в виду, что я могу пользоваться корабликом для собственного развлечения? – удивилась она.
– Конечно! Семья Доггерти любит позагорать на пляже и поудить рыбу с берега, но, как я уже говорил, по-настоящему они не в восторге от моря, разве что на расстоянии. Если вы не найдете применения "Леди Джейн", она так и будет стоять в доке и ржаветь.
– Я бы не позволила ей ржаветь!
Он рассмеялся:
– Вы говорите как настоящий матрос.
Пока судно маневрировало, чтобы выйти из залива, она стояла в штурманской кабине рядом с Биллом, удивляясь тому, как он ухитряется ни разу не задеть бортом ни одну из стоящих поблизости шхун и так аккуратно вывести свой корабль в открытое море. При этом он успевал наблюдать за тем, что делают остальные лодки: у входа в порт их толклось не меньше сотни. Казалось, этот человек родился на корабле, вырос, держа руки на штурвале, и при этом имел глаза, которые вполне могли бы служить в качестве навигационных приборов.
Она не задавала вопросов, а он не начинал разговора до тех пор, пока они не вышли из прибрежных вод, полных движения, и не оказались в одиночестве. Суровый океан ритмично катил свои волны под бортом судна, плеща брызгами в лицо.
