.
При помощи привлеченных из-за границы иностранных капиталов создалось много промышленных предприятий, появилось большое число кредитных учреждений. Так как цены на хлеб были хорошие, акциз с вина возрастал, то можно было думать, что Россия вступила на прочный путь экономического подъема.
Но произведенные особой комиссией под председательством гр. Валуева и несколькими земствами исследования о положении сельского хозяйства, особенно относительно центральных губерний, показали, что сельское хозяйство в них падает и население изнемогает под бременем накопившихся недоимок. Эти недоимки все росли и в некоторых губерниях достигли 200 %, а в отдельных уездах 570 % годового оклада.
Задолженность землевладельцев к 1880 году превысила 400 млн руб.
В 1884 году государственный контролер установил: «неудовлетворительное положение населения и общий застой в торговле». Земские исследования того же времени, произведенные в 22 губерниях, обнаружили возрастание числа безлошадных крестьянских хозяйств.
«Параллельно упадку с.-х. промысла, параллельно хозяйственному упадку крестьян и землевладельцев шло обогащение капиталистов и случайных людей, наживших себе в короткое время колоссальные состояния на постройке железных дорог, на учреждении банков и других промышленных предприятий и на биржевой игре»[14].
Н. Бунге в следующих строках характеризует внутреннее положение русских губерний через 20 лет после введения реформ императора Александра II:
«Многие преобразования, за первой вспышкой восторга, приносили с собой долю разочарования. Освобожденные крестьяне, ценя и понимая все благо дарованной им свободы, не находили в самоуправлении прочного земельного устройства, достаточного ограждения от неправды, произвола общины и господствующих в ней кулаков и мироедов, а в некоторых случаях, хотя и более редких, чем прежде, от самовластия местной администрации. Помещики, в свой очередь, хотя и были материально вознаграждены за отошедшую от них землю, но не находили вознаграждения за утраченную власть и чувствовали себя разъединенными с крестьянами, с которыми они имели столько общих интересов. Города и земства роптали, не видя в правительстве ни защиты против злоупотреблений собственного самоуправления, ни содействия к разрешению вопросов, не предусмотренных положениями — городовым и земским. Губернская власть чувствовала свой деятельность парализованной изъятием из ее ведения дел, возложенных на местное самоуправление, и предоставлением разным губернским ведомствам большей самостоятельности, вследствие непосредственного, прямого подчинения их центральной администрации. Свобода печати нарушалась запрещениями говорить даже о предметах, которые не имели никакого отношения ни к верховной власти, ни к религии, ни к нравственности (одно время нельзя было свободно рассуждать о классическом к реальном образовании). Судебные уставы действовали наравне с проявлениями административного произвола; учебная реформа водворила ультраклассицизм вопреки господствовавшему настроению общества, и поборники ее оскорбляли общественное мнение, утверждая, что лица, не получившие классического образования, не могут быть развитыми и способными к самостоятельной умственной работе».
