Ей было не больше двадцати пяти: стройная, высокая, в длинном вечернем платье. Распущенные волосы кольцами вились по спине. Надменное выражение бледного лица только подчеркивало его красоту. Сняв со стойки микрофон, цыганка привычно взяла дыхание и запела «Очи черные». Чистый, сильный голос разом покрыл шум во дворе: притихли даже дети. Все головы повернулись к эстраде.
– Дэвлалэ… – подивился Граф, осматривая стоящих рядом цыган. – Чья она? Почему не знаю?
– Рада, из театра, – подсказал кто-то. – Славки Рогожина жена, два года уже с ним не живет.
– Свободна, значит, – подытожил Граф. Цыгане рассмеялись.
– Мало тебе других твоих? Хоть цыганок пожалей, морэ… Тебе теперь на жену смотреть надо!
– Насмотрюсь еще, – отмахнулся он.
Рада допела песню, с улыбкой пожелала счастья молодым. На миг ее неласковые глаза остановились на лице Графа. Затем она опустила ресницы и, придерживая серебристый подол платья, чинно спустилась с эстрады.
– Видели, как посмотрела? – усмехнулся Граф. – Захочу – со мной будет.
– Ой… – недоверчиво протянул молодой парень. Граф повернулся к нему:
– На спор, морэ! Две недели сроку.
Стоявшие рядом «разбили» руки, с усмешкой пожелали удачи, усомнились – не короток ли срок, уверенно сказали, что когда-нибудь Графа зарежут за его штучки.
– Не дождетесь, – без улыбки сказал он. Оглядел стол и гостей, нашел глазами Белаша. Он стоял среди цыган, о чем-то вполголоса им рассказывал. Его слушали в почтительном молчании; молодая цыганка в расшитом бисером костюме осторожно зажимала рот попискивавшему малышу на ее руках. Белаш улыбнулся, заметив ее маневры. Цыганка угодливо поклонилась, отпустив ребенка, после чего малыш немедленно заревел во всю глотку.
Граф подошел к ним.
– Извините, ромалэ. Белаш, можно тебя на два слова?
– Конечно. – Белаш взглянул на молодую цыганку, усмехнулся. – Дана, не мешай сыну кричать: хорошо петь будет.
– Дай бог, дорогой, дай бог, спасибо… – уже в спину ему поклонилась цыганка. Стоявшие рядом мужчины проводили взглядами Белаша и Графа. Торопливо заговорили о другом.
– Так что случилось, морэ? – спросил Белаш, когда они оказались в глубине запущенного сада, под навесом яблоневых ветвей. – Ты товар в Одессе не получил?
– Даже в глаза не видал! – зло процедил Граф, пиная носком ботинка сухой комок земли. – Говорил я, что гаджо обдурит!
– Семь лет с Королем работаем. Такого еще не было.
– Так и денег таких еще не было. На десять лимонов героина! Мне он сказал, что в первый раз слышит и ничего не знает.
