Лейтенант положил трубку.
— Похоже, девицы к вам приходили от того уголовного специалиста, которого и на самом деле Федей зовут.
— Что вы говорите! Такие милые девушки, я с ними долго чай пил, о коллекции рассказывал…
— Будьте, пожалуйста, настороже. Теперь к вам могут уже не девушки нагрянуть.
Лицо генерала энергично напряглось.
— А милости просим! Рузских можно безопасно атаковать только связанных по рукам на краю ямы.
Топков прикусил язык.
Перед уходом Гена остановился полюбоваться наградным оружием.
— Понимаете в таком оружии? — осведомился генерал.
Гена начал чеканить наизусть, будто читая по книге:
— Награждали золотым и украшенным драгоценностями оружием с надписью «За храбрость» с конца восемнадцатого века. В 1849 году установлены новые образцы золотого оружия: гривки эфесов положено иметь золотые вместо обтянутых лаковой кожей. С 1878 года лица, имеющие право на алмазные украшения, при ношении золотого оружия без них могли иметь темляк на георгиевской ленте и Георгиевский крест на эфесе. Кавалеры ордена Анны 4-й степени с 1880 года также имели право носить знак этого ордена и темляк аннинской ленты на золотом оружии. Золотое оружие как награда очень близко к ордену Святого Георгия. С 1807 года удостоенные его причислялись к кавалерам этого ордена, и в 1913 году оно стало официально именоваться Георгиевским оружием.
Генерал слушал его, вытянувшись, как на параде. Гаркнул:
— Вот молодец так молодец!
Он снял со стены шпагу с надписью «За храбрость».
— Такой в 1812 году главнокомандующий имел право награждать самостоятельно. Возьмите в руку.
Топков принял шпагу в ладони, взял ее под эфес. Металл клинка зловеще блестел, будто б не минуло почти два века после окончания войны с французами.
Лейтенант расстался с генералом, полный глубоких разнообразных впечатлений.
* * *
Федя Труба, украв руками своей бригады часть коллекции Рузского из театров, непрестанно размышлял о том, что еще осталось в квартире генерала.
Особенно взволновал Трубу рассказ девиц о собрании золотого оружия Рузского. Таких вещей почти не осталось в России. Их после 1917 года в первую очередь прихватывали с собой в эмиграцию. А то, что не смогли увезти, присваивали новые власти. Потом раритеты выманивали зарубежные друзья-толстосумы или тащили такие спецы, как Труба, и перепродавали опять-таки за границу.
Собрание наградного оружия генерала являлось такой редкостью, что Труба не очень поверил своим молодым агенткам. Он склонялся к тому, что оружие было дореволюционным, но вряд ли золотой отделки и с подлинными драгоценностями. Тем не менее Трубу загадочные сведения его наводчиц продолжали волновать. Ведь если у Рузского все же имелась коллекция золотого оружия, огромной удачей было б ее украсть.
