– Я тоже так думаю. – Борщук подмигнул, и мы отправились к белому кирпичному дому неподалеку от церкви.
– Господи, как хорошо-то! – выдохнула я, когда через полчаса мы вышли из кладбищенской конторы и посмотрели на ксерокопию плана кладбища, который купили за смешные сто рублей.
Под вековыми деревьями чрезвычайно легко дышалось и даже хотелось поваляться на травке, если бы не кресты кругом.
– Идти далеко, – поморщилась я.
– Дойдем. – Борщук зевнул и мелко перекрестил рот, чем напомнил мне моего покойного дедушку. – Им сестру хоронить, наследство делить и Чекиту кормить с ложечки трюфелями, а они пропали, дуры старые, – проворчал он.
– И не говорите, – кивнула я, едва поспевая за резво шагающим душеприказчиком. – Что же случилось с ними, не знаете? Почему одна Эмилия осталась популярной? Неужели все дело в возрасте, но ведь Плисецкая танцевала и в семьдесят, да и сама Эмилия тоже...Так почему же не все три, а только одна осталась на сцене?
– Все дело в браке Эмилии с модельером Тавиани. – Борщук, беззвучно шевеля губами, читал иероглифы на одном из могильных памятников. – Сестрам же сначала перекрыли выезд за границу, и потом – век балерин недолог... Вообще-то я мало об этом знаю.
У могилы певца Талькова толпился нетрезвый народ.
– Шедевральная могила, – буркнул душеприказчик, глядя на памятник в форме нательного креста. – Ни к чему не придерешься.
Неожиданно от могилы Талькова к нам перебежала какая-то юркая, живая сущность, и лишь несколько секунд спустя я разглядела, что это длинный такс, судя по бросающимся в глаза первичным половым признакам. Нахально взглянув на нас, такс прошмыгнул за ближайший памятник в виде гроба, покрытый мхом, и задорно гавкнул оттуда на нас.
– Скажите, а Эвридика с Марианной когда-нибудь навещали сестру в Италии? – спросила я.
– Да, но Эмма нас так и не познакомила и даже не делала попытки почему-то... – Душеприказчик с видимым любопытством рассматривал кресты и надгробия. – Я по своей первой профессии зоолог, специализировался на мышах, – внезапно признался Борщук. – Так вот, мыши умеют сопереживать, они волнуются за соплеменника, если тот попал в мышеловку, но далеко не все, знаете ли... Что в нас заложено изначально – сильно отличается от мышиного. Есть люди слабые – они всегда зависят от обстоятельств. – Борщук, держась рукой за сердце, вдруг резко остановился. – Сначала они зависят от родителей, потом от супруга и, наконец... от собственных детей.
