Ее обидчик застыл в недоумении. Потом, как гигантская серая крыса, шмыгнул куда-то в сторону и бесследно растворился в толпе. Корри даже не успела заметить, как он исчез.
Она обернулась. Взгляд незнакомца горел непритворным гневом.
– Как вы оказались одна на пристани? Здесь не место для порядочной девушки!
Слова незнакомца привели Корри в такое негодование, что она снова лишилась дара речи и не могла произнести ни слова в свое оправдание.
Мужчина был высок и хорошо сложен. Свободный шевиотовый сюртук не мог скрыть массивности его плеч и великолепно развитой мускулатуры. Открытое, дружелюбное лицо с высоким лбом и крупной челюстью источало силу и самоуверенность. Но переносица была немного искривлена, как бывает, когда кость неправильно срастается после перелома. Большой чувственный рот и сеть морщинок у глаз говорили о веселом нраве.
Но сейчас он не производил впечатления весельчака. Мягким, но решительным движением он отобрал у Корри камеру и, к ее огромному удивлению, начал разбирать, потом развинтил треногу и стал укладывать все это в переносной ящик.
– Что вы делаете! Вы не можете… Вы не имеете права распоряжаться моей камерой!
– Может, и не имею, но кто-то же должен позаботиться о вас, раз вы не можете сделать этого сами, как я мог наблюдать.
Он присел на корточки, чтобы было удобнее укладывать аппаратуру. Корри заметила, как плотно сюртук обтягивает его плечи. Она подскочила к нему и почти закричала:
– Нет, позвольте! Я сама в состоянии позаботиться о себе, не прибегая к помощи посторонних мужчин. Я – фотограф. Я привыкла самостоятельно собирать и разбирать свою камеру.
Казалось, он не слышал ее криков, во всяком случае, они не помешали ему аккуратно упаковать камеру и тщательно проверить замки на ящике. Теперь он улыбался.
– Ну вот, все в полном порядке.
– Нет, не в порядке. Я еще не собираюсь уходить. Я обещала папе заснять пароходы, отплывающие на Юкон. Я… черт бы вас побрал!
Корри задыхалась от бессильной злобы, вот почему у нее вырвалось одно из папиных ругательств.
На губах незнакомца промелькнула усмешка. Он легко поднял ящик, как будто тот совсем ничего не весил, и сказал:
– Пойдемте, я провожу вас. Откуда вы знаете такие грубые слова? Кто бы мог подумать, что вы не только легкомысленны и самонадеянны, но к тому же употребляете выражения, не подобающие настоящей леди.
– Что вы сказали? Да я в большей степени леди, чем вы – джентльмен. Я не хочу, чтобы вы притрагивались к моей камере, я не хочу…
