– О как. Здорово, Легзи. Я знал, что могу на тебя рассчитывать.
Он опять закурил.
– Я думаю, тебе надо отмазать, этих мудил.
Я прокрутил его слова в голове пару раз, прежде чем ответить, просто чтобы убедиться, что он сказал то, что я услышал.
– Чего?
– Отмазать. Это единственное, что это бычье понимает. Если они поймут, что голыми руками тебя не возьмешь, тут же оставят в покое. Типа, не стоит вязаться.
Я почесал в затылке и сделал большой глоток.
– Ну, типа, спасибо, Легз.
– Да ладно тебе. – Его рука уже потянулась за пультом. – Обращайся в любое время. Как не помочь другу, если нужна помощь. Я так считаю.
Мы еще немного попялились в ящик, потом я сказал:
– Но я думаю; все немного сложнее.
– А чего сложного?
– Мои запарки с Мантонами.
– Дык, а в чем проблема-то? В худшем случае огребешь. Ты ведь уже один раз огреб, я так понимаю.
– Я тебе говорю, все немного сложнее.
– Да с какого хуя?
– Потому что я… – Я поболтал банку с пивом, подыскивая нужные слова. Но чувствовал, что подходит одно-единственное слово. – Потому что я зассал. Вот почему.
Легз посмотрел на меня. Я не смог выдержать его взгляд. Мне было стыдно, и я сильно порадовался, что в комнате почти темно и он не увидит, как я краснею. Но все равно, мне показалось, у него на губах промелькнула усмешка.
– Ты? – спросил он. – Ройстон Блэйк, начальник охраны «Хопперз»? Зассал, блядь? – Он издал губами звук, типа пернул, чтобы показать, что мысль идиотская. Но потом до меня добрался запах, и я понял, что он действительно пернул.
– Ни хера себе круто, Легз, – сказал я, разгоняя запах.
– Ну, извиняй. Пироги, все такое.
– Слушай, я тут не фигней страдаю. Я правда зассал. Все просто.
Мы еще помолчали. Но это была не та тишина, когда два друга могут сидеть рядом и не париться по поводу разговора. Тишина, заполненная бардаком и газами. Потом Легз встал. Подошел к окну и выглянул на улицу. Даже днем из этого окна смотреть было особо не на что. Пара кирпичных стен и несколько труб, ну и голуби, если повезет. А уж ночью и того меньше. Но он все равно выглянул.
– Ты не зассал, – сказал он. – Ты просто позволил всей этой херне тебя запарить.
Я подумал об этом. Я знал, что это не так. Я зассал, просто и тупо. Но я все равно подумал о его словах. «Позволил этой херне меня запарить», – сказал он. Может, отчасти и так.
Он отошел от окна и начал расхаживать по комнате, руки за спиной, сигарета в зубах. Когда он снова заговорил, голос у него был такой, к которому лучше прислушаться, никак иначе.
