Лицо корчмаря скривилось, будто кто-то ударил его палкой по голове.
– Неужели это правда? – пробормотал он, с трудом двигая окостеневшим языком.
– Правда, сущая правда, брат мой. И в Кракове, и в слободе все только об этом и твердят. Вот я и пришел взглянуть на твое горе, помочь тебе советом: надо ведь помогать ближнему в беде. А за кусок хлеба и кружку пива я заплачу, чтобы не разорять тебя окончательно.
Квестарь вытащил из-за пазухи туго набитый кошелек и звякнул им о стол.
– Неужели это правда? – простонал корчмарь, уставившись на квестаря.
Брат Макарий сунул Матеушу под нос кошелек и тут же запрятал его поглубже за пазуху.
– Ой, правда, брат мой, сущая правда. Люди знают про твою беду и сочувствуют тебе, как пристало христианам.
– Да ведь… да ведь… я обманул тебя, отче, – выдавил из себя со стоном Матеуш, – есть у меня все, что твоей душеньке захочется.
– Не выкручивайся, брат. Ясновельможный пан Потоцкий поехал в Кшешовицы другой дорогой, чтобы твой двор подальше объехать, а пан Конопка свернул с большака и дал крюк, направляясь в Силезию, Ох, правда, сущая правда.
Матеуш упал на колени и ухватился за рясу квестаря.
– Спаси меня, отче, – закричал он, как на дыбе, – все против меня оборачивается!
Монах заговорил нежным, ангельским голоском:
– Брат мой, затем я и пришел сюда, чтобы спасти тебя. Вижу ведь, ты совсем до ручки дошел.
Корчмарь так горестно застонал, что сидевшая под лавкой на яйцах наседка с перепугу вскочила и заметалась по избе как шальная.
– Нет у тебя больше сочных, тающих во рту поросячьих бочков, лучшей закуски во всей Польше не сыщешь, – продолжал брат Макарий, сложив руки на огромном животе.
Корчмарь заскрежетал зубами так, что эхо прокатилось по комнате.
– Нет у тебя славных жирненьких курочек, искусно начиненных овощами, которые своим видом возбуждали еретические желания, нет их больше у тебя…
Матеуш схватился за голову и стал биться о дощатый пол. А брат Макарий, уставившись в висевшие у печи копчености, вычитывал свой акафист дальше:
– Нет и фаршированных поросяток, приправленных изюмом и заморскими кореньями…
– Хватит, хватит! – взвыл Матеуш. – Спасай меня, отче, только не такими речами.
Брат Макарий прикинулся чрезвычайно удивленным.
– Не такими речами? Ну, я еще и помолюсь за тебя, придет время.
Корчмарь вскочил, поцеловал руку квестарю и воскликнул:
– Врал я, преподобный отче, врал, как сивый мерин! Все у меня есть, – и он обвел рукой по избе. – Есть самые лучшие вина, есть крепкий и душистый липовый мед, что помнит еще моего деда, есть и пиво из самого лучшего хмеля. А закусить – все, что душа пожелает. Ешь, отче, и пей, не побрезгуй угощеньем. Что захочешь, то и кушай, ничего я с тебя не возьму.
