Сам господь развеселился,
Купил вина бочку;
Он святых всех угостил,
Прогулял всю ночку.
– Ух! Ах! – подхватили шляхтичи, а один из крестьян, сидевших в углу, несмело, но довольно громко стал подыгрывать на волынке.
Шляхтичи хлопали в ладоши в такт песне. Брат Макарий выбрался из-за стола, поднял рясу чуть не до колен и, залихватски топая, стал потешно кружиться и припевать:
Ой, пил я, пил,
Разных баб топил,
Триста штук побросал,
Глядь, бежит моя краса.
Волынка заиграла смелее, все начали подпевать и притопывать.
– Вот забавник, будь ты проклят, – разинул в изумлении рот пан Топор. Он от радости хлопал себя по коленям и блеял, как ощипанная коза. – Слово шляхтича, такого я еще не видывал.
– Пусть мне татарин лоб обреет, если этот поп не заслуживает кубка самой лучшей мальвазии.
– Хе-хе-хе! – тряс брюхом корчмарь.
Только пан Литера, мрачно насупившись и подняв палец кверху, сидел и что-то бормотал, но так как в корчме стоял дикий шум и гам, никто не расслышал ни единого слова. Брат Макарий, дыша, как кузнечные меха, и блаженно охая, уселся на краешек скамейки и продолжал перебирать ногами в такт волынке, ревевшей во всю мочь.
– Толковый у тебя был родитель, – сказал пан Гемба, одобрительно хлопнув квестаря по спине. – Кто же был он, что произвел тебя на свет таким весельчаком и наградил не брюхом, а бездонной бочкой?
Брат Макарий вытер вспотевшую лысину и сказал, крепко огрев, в свою очередь, шляхтича по спине.
– Мать моя говорила, что он был известным мастером и, хоть прожил на свете мало, не мог пожаловаться, что ему было скучно. Вот от него я и унаследовал склонность брать от жизни все, что она дает: пить – лучшее, есть – самое жирное, от скучной компании бежать без оглядки.
– Молодец он у тебя был, – заключил паи Топор. – Жаль, что смерть забрала его раньше времени.
– Не знаю, – добавил пан Гемба, – как земля-матушка смогла бы выдержать их обоих вместе.
– Однако вернемся к делу, – сказал пан Топор. – Смерть сама за нами придет. Смерть! – и показал пальцем на секретаря.
Пан Литера затрясся от страха и согнулся пополам.
Брат Макарий хотел было вновь наполнить свой кубок, но выжал из кувшина всего лишь несколько капель и с большим неудовольствием отодвинул пустую посуду.
– Расскажу-ка я вам одну притчу. Был один завзятый пьяница, мастер заложить за воротник, известный во всем уезде выпивоха. У него была привычка: как только переложит сверх меры, лезет на дерево и поет там аллилуйю. Однажды, только он разошелся, только взял высокую ноту, да тут же и свалился с ветки. Стали его приводить в чувство, поливая водой. А этот пропойца, почувствовав вкус воды, открыл глаза и говорит: «Вода? А с какого же дерева надо упасть, чтобы получить стакан венгерского?»
