– Мы не знали, кто именно погиб в седловине. Говорили только, что командир роты и какой-то боец из разведки. Когда слух этот дошел до Коптева, он быстро проверил отделение, а потом пополз к седловине. Навстречу ему ползли легкораненые; санитары тащили тяжелых. Но в самую седловину никто не решался спуститься. Однако Коптев пополз туда и через некоторое время вытащил поочередно изрешеченные пулями тела командира роты и бойца своего отделения Ивана Баранчука. Так ребята из села Казанки потеряли первого своего земляка, одного из самых бесстрашных бойцов взвода. Во взводе знали его как молчаливого и выносливого человека. Любое задание или поручение он выполнял во что бы то ни стало. Его любимой поговоркой были слова: “Если надо—значит, надо...”
Коптев после этого боя говорил отделению:
– Отваге и мужеству нам надо учиться у Баранчука. Мы должны отомстить за него и других товарищей. Родные наши, возможно, уже считают нас погибшими, но не трусами и изменниками, а героями. И если нам действительно придется тут погибнуть, то только так, как считают наши отцы...
В первые дни боев командование полка поставило перед взводом разведки задачу: во что бы то ни стало раздобыть необходимые сведения о противнике и достать “языка”. Командир отряда Якунин спросил желающих на это опасное дело, но так как добровольцев было больше чем достаточно, он отобрал троих: Валентина Авдеева, Петра Коптева и Василия Миронова. Еще очень просился Михаил Послушняк, говоря, что если берут Миронова, то почему оставляют его. Ведь они с Мироновым в детстве всегда играли только разведчиков. Командир отряда Якунин улыбнулся:
– Я очень доволен вами, товарищи разведчики. Знаю я вас мало, но вижу, что воевать с вами можно. Но в эту разведку, товарищ Послушняк, идти приказано мне лично. Вы же примите от нас документы и останетесь за меня...
Перед выходом разведчики весь день рассматривали местность, по которой им придется идти в темноте. Сдав свою снайперскую винтовку, Миронов взял более легкую, самозарядную. У командира взвода и Коптева были автоматы. Едва стемнело, начали спускаться в седловину. Дул сильный, сырой и холодный ветер. Однако ночь была не особенно темной, и это помогало движению.
По условиям местности, на которой не очень-то развернешься, боковых дозоров не было. Шли цепочкой, причем командир взвода и Коптев были в ядре. Авдеев замыкал движение, а Миронов шел первым. Им пришлось делать большой крюк, и лишь во второй половине ночи они проникли к немцам в тыл. В полной тишине двигались под высокой скалой хребта, на котором находились немцы. Вскоре Миронов подал сигнал остановиться. Потом передал шепотом, что можно начинать подъем на хребет. Через несколько сот метров пути по очень узкому карнизу, прилепившемуся к отвесной стене, увидели, что карниз начал расширяться. Разведчики были настороже.
