Стычки с "некомплектами" и позволили нечаянным образом - нет худа без добра!
– проверить эти идеи. Тот же Лаврентий Павлович, потеряв голову от оскорблений, нанесенных ему опрашиваемым в пробном теле проповедником-баптистом, у которого пропала религиозность (он не только обличал, но и плевался), произвел по нему три выстрела из именного пистолета. В упор. Вызвали понятых и судмедэксперта, чтобы, как положено, зафиксировать насильственную смерть для последующего привлечения зарвавшегося служителя к ответственности. Но… вскрывать и констатировать не пришлось. Пробное тело ожило раньше. К исследованию "эффекта воскрешения" подключились нейрофизиологи, био кибернетики; разработали программу стимуляции нервных центров через те же контактки, чтобы ускорить регенерацию травм… и пошло.
– Да что много говорить,- заключил начальник отдела,- сами сейчас увидите…
Спиридон Яковлевич,- повысил он голос,- поднимайтесь, вас ждут великие дела!
Как самочувствие ваше?
Пробное тело повернулось набок, село на носилках, свесив тощие ноги, повернуло голову к говорившему. Нет, это было не просто тело - человек с осмысленным (и даже не таким меланхолическим, как прежде) лицом и точными движениями.
– Спасибо, ничего.- Он потрогал себя под левой грудью, где уже затянулась, покрылась розовой кожей смертельная рана, поморщился.- Вот только здесь здорово мозжит. Что - опять?., (Звездарик вздохнул, опять, мол.). За это доплачивать надо.
– А как же, Спиридон Яковлевич, согласно прейскуранту,- с готовностью отозвался начальник отдела.- Не обидим! Вот, друзья мои, прошу любить и жаловать: Спиридон Яковлевич Математикопуло, наш лучший донор.
Тот сконфузился, встал, зашел за носилки:
– Что же вы меня таким представляете, неловко, право. Я сейчас облачусь, Эй,
Лавруха, одежду!
Служитель подал пакет с одеждой, ухмыльнулся:
– С тэбя причитается, Спиря. Опять прямо в сэрдце, даже рэбра не задел.
Цэни!
– Ладно, получишь, живодер, бакшишник! - пообещал тот, надевая мятые черные брюки.
Комиссар Мегре повернулся к Семену Семеновичу:
– Так ведь вот она, идея-то!..
Но объяснить ничего не успел. В отсек, где одевался "донор", ворвалась
Людмила Сергеевна Майская - запыхавшаяся, раскрасневшая, счастливая от принятого решения.
– Ох… жив, цел! - кинулась к Спире, обняла, приникла.- Мой, все равно мой!
Какой ни есть… Прости меня, если можешь, дурочку малодушную. Я просто растерялась, понимаешь? Прости, милый… мой милый! Одевайся скорей, и пойдем домой, хорошо?
