Адамович рассматривал бар. Вася Долгопол был несколько не в себе, сидел на стуле, подобрав ноги, а когда Лили проходила близ него, обдавая душистым теплом, весь внутренне сжимался. Хозяйка хлопотала: приготовила кофе, разлила его по золоченым чашечкам, выставила к нему початую бутылку коньяку
"Наполеон", рюмочки. Витольд - как ни грозил ему взглядом начотдела - налил себе до краев.
Один Семен Семенович пытался направить ход совещания. Узнав о похождениях
НООСа, он кипел от возмущения и хотел ясности.
– Так как же это все-таки получилось,- вопрошал он, наклоняясь вперед и багровея лицом и лысиной,- уважаемый… уважаемая?- не знаю, как вас теперь и величать, что более чем за месяц пребывания у нас в Кимерсвиле инкогнито… и не просто пребывания, а довольно, кхе-гм, бурной деятельности,- вы ни на шаг не приблизились к решению задачи, ради которой прибыли? Главное дело, вращались-то вы среди того злачного люда, который почти наверное к пси-махинациям причастен. Как же так? Извините, но у нас в подобных случаях ставят вопрос о служебном несоответствии.
Говоря это, Звездарик поглядывал на Мегре, искал у него поддержки.
Не по душе пришлась НООСу его речь. Настолько не по душе, что сквозь очаровательный облик Лили на минуту проглянуло что-то беспощадно жестокое, сухое и даже, как показалось Васе, крючконосое; сам голос изменился.
– Совершенно не по рангу вам, агент без номера, ставить мне такие вопросы!
Что же до несоответствия, то свое вы давно доказали: это при вашем попустительстве… и по вашей вине! -: совершаются хищения сутей. Да за одно это вас!.. Вы думаете, если я здесь такая… общедоступная,- голос снова изменился, стал слезливым,- так вы можете себе все позволять! Слабую женщину… даже у нее в гостях…- она всхлипнула.- Только один… единственный среди всех, безмерно мощный и бесконечно мудрый, наш Могучий
Пожизненный Шеф, тик-так, тик-так, ура, кукареку! - голос Лили сделался стальным, она вздернула подбородок, лязгнув челюстями.- Только он вправе потребовать от меня отчет. И я ему его дам. Он поймет!..- и опять в голосе слеза и надрыв.
В ней будто боролись две личности. "Занятно!"- подумал Витольд Адамович, допивая коньяк.
Во время речи Лили тоже поглядывала на Мегре, ожидая, что он примет ее сторону. Тот слушал, все понимал и молчал. Он сочувствовал Звездарику, но не осуждал и НООСа. Комиссар понимал его-ее, может быть, даже лучше, чем суперграндец сам себя в данной ситуации. Вся загвоздка была в теле - в этом хлипком, полужидком, меняющемся и самое главное - очень чувствительном ко внешним и внутренним раздражениям белковом теле. Большую часть ощущений его информационная (нервная) система превращает из простых сигналов о мире и своем состоянии в приятные и неприятные, в "удовольствия" и "неудобства"… и так вплоть до "выгод" и "потерь", "побед" и "поражений", "счастья" и
