Исследования свои подросток продолжил более осторожно. Его вытянутые руки встретили другой, большой предмет, опознанный им как колесница. Колеса были давно разрушены временем, а сама корзина лежала на полу среди обломков ободов и спиц.
Затем руки Конана наткнулись на что-то твердое и холодное. Он решил, что перед ним скорее сего какая-то металлическая часть колесницы. Это навело его на мысль.
Во внешней пещере, где, по сравнению с внутренней, было намного светлее, Конан собрал хворост и, найдя подходящий камень, вернулся к обломкам. Сложив хворост в кучу, он что есть силы ударил камнем по металлу. После нескольких неудачных попыток юноше удалось разжечь огонь. Вскоре он раздул маленький чадящий костер и стал кормить его деревом от сломанного стула и обломками колесницы. Теперь можно было прийти в себя после утомительного бегства через суровую страну и согреть свое замерзшее тело. Пламя остановит волков, вздумай они сунуться в пещеру. Но, похоже, они к этому не очень стремятся – думал он. Огонь дал телу тепло, желтый свет затанцевал на грубо обработанных каменных стенах. Конан осмотрелся более внимательно. Помещение было квадратным и гораздо просторнее, чем показалось сначала. Высокий потолок исчезал в густых тенях и клочьях паутины. Несколько древних колесниц стояли у стен, рядом с ними громоздились лопнувшие сундуки, где когда-то, наверное, хранили одежду и оружие. Огромная каменная комната дышала смертью и тленом.
Вдруг волосы Конана поднялись дыбом, и он почувствовал, что вся его кода покрылась пупырышками страха: в углу помещения на огромном каменном троне возвышалась фигура воина, на коленях которого лежал меч. Высохшее лицо человека было повернуто в сторону Конана, и на мгновение ему показалось, что в глубине глазниц мертвеца горят зловещие огоньки. Или это всего лишь отблески костра?
Рассмотрев гиганта, Конан понял, что тот мертв уже в течение долгих веков. Кожа огромного тела стала коричневой и высохла. На торсе она сморщилась и висела лохмотьями, обнажая ребра.
Мертвец! Подростка охватил ужас. Он не боялся войн, схваток и поединков, был готов вступить в бой с любым человеком или диким зверем. Ничто его не пугало. Но он был варваром с северных земель далекой Киммерии. Как и все варвары, он опасался сверхъестественного. Он боялся ужаса могил и темноты со всеми ее страхами, демонами и чудовищами, порожденными Древней Ночью и Хаосом. Все это было по ту сторону бесхитростного костра варваров. Конан предпочел бы встретиться с голодными волками, чем остаться наедине с мертвецом, который, казалось, смотрит на него со своего каменного трона, оживая в колеблющемся свете, двигающем тени в пустых глазницах.
