Дядя включил микрофон, прочистил горло и произнес дрожащим голосом:
– Я любил Фрэнка Даффи. Мы все его любили.
Райан хотел послушать речь, но его мысли витали далеко. Несколько месяцев назад они уже знали, что час отца близок. Bсe началось с кашля, который старик приписывал своей старой доброй эмфиземе. Затем врачи нашли поражение тканей в области гортани. Домочадцы боялись, что отец потеряет голос, – ведь Фрэнк Даффи был настоящим затейником. Он всегда рассказывал анекдоты за барной стойкой, громче всех смеялся на вечеринках. Было бы жестоко лишить его возможности говорить – все равно, что ослепить художника или оторвать руки музыканту. Но повреждение гортани оказалось только верхушкой айсберга. Рак пустил метастазы. Врачи дали отцу максимум три-четыре месяца. Он не потерял голоса – только чувство стыда за ужасный поступок заставило его замолчать раз и навсегда. Злая ирония заключалась в самой его смерти.
Речь продолжалась:
– Мой брат трудился всю жизнь. И он был из тех, кто начинает нервничать, стоит только покерной ставке подняться выше пятидесяти центов. – Улыбка сползла с лица дяди Кевина, он помрачнел. – Но Фрэнк всегда отличался широтой души и высотой духа, и Господь наградил его за это любящей семьей.
Райан чувствовал лишь пустоту в сердце. Трогательные слова дяди не казались ему такими уж важными, а в свете недавних событий не выглядели даже искренними.
Было слышно, как во втором ряду зарыдала тетя. Еще несколько человек залились слезами. Райан посмотрел на мать. За черной вуалью – ни слезинки. Любопытно, подумал он. Джанетт сидела прямо, с каменным лицом, ничего не выражающим. Никаких признаков печали, горя, вообще какого-либо расстройства. Да, конечно, болезнь отца затянулась. Возможно, мать уже выплакала все слезы.
Или, быть может, ей что-то известно?
Эми успела к сроку, назначенному Фелпсом. Всегда успевала. Правда, на этот раз она чувствовала себя оскорбленной. Поэтому, закончив работу, она ушла домой.
По дороге Эми представляла себе, на что потратит деньги, – фантазировала. Она не станет посылать сообщение в компанию. Нет, поедет прямо в офис, как делает это каждый день. Возьмет кофе, сядет за стол. Но компьютер включать не будет. Даже дверь в кабинет не закроет. Оставит ее распахнутой – пусть заходит кто хочет, например, очередной Фелпс, вздумавший ее разозлить.
В какой-то момент фантазии стали похожи на настоящую паранойю.
Это была идея Грэм – оставить деньги в доме и посмотреть, что будет. Эми же инстинктивно подозревала, что кто-то ее проверяет: поступит она достойно или нет? На ум приходили каверзные вопросы, которые задавали ей при поступлении в юридическую школу: «Вы когда-нибудь совершали преступление? Подозреваетесь ли вы на данный момент в совершении какого-либо преступления?» А вскоре ей придется отвечать на те же вопросы, когда она выдвинет свою кандидатуру в Колорадскую государственную ассоциацию адвокатов. Интересно, как они посмотрят на человека, пытавшегося утаить от налоговой службы США таинственные деньги, свалившиеся как снег на голову? Еще хуже, если кто-то пытается ее подставить. Например, бывший муж. Может, он отправил ей украденные деньги с серийными номерами, записанными в ФБР? Стоит ей потратить хотя бы доллар, как она будет арестована.
