– Вы опоздали. Заседание должно было начаться двадцать минут назад. – Голос Спенсер звучал резко, с претензией на властность.
– Прошу прощения у собравшихся. Но пока не очистят улицы, у нас будут постоянные пробки на дорогах. Мои люди могут справиться с уличным движением, но не с мусором, ему мешающим. – С этими словами он сел на предназначенное ему место слева от председателя. Армитедж опустился на свободный стул сзади.
– Всему необходимо придавать форму политического заявления?
– Он прав, – отозвался один из консерваторов. – Ваша политика в отношении этой забастовки вызывает хаос.
– Прежде всего мы исправляем все ваши ошибки. – Она попалась на удочку.
Соулсон усмехнулся. Не стоило большого труда натравить их друг на друга. Он бросил взгляд на противоположную сторону стола, где сидела одна из советников-лейбористов. Это была дама лет тридцати пяти с маленьким простым лицом, прямым торсом и огромным бюстом. Его взору открывалась одна из грудей, к которой прильнул ребенок, не обращающий внимания на словесную перепалку за столом.
– В наше время вообще не было забастовок, – бросил вызов тори.
– Ну еще бы, всем известно, какие фашистские законы о забастовках вы протащили, – парировала Спенсер.
– Вы видели телематериал о крысах в этих кучах мусора? – вступил либеральный демократ.
– Это подделка!
– Ничего подобного! Я сам видел. Вот такие здоровые! Жуткие твари. Пора бы вам уладить с этой забастовкой, – снова перешел в атаку тори. Он был совсем не в восторге от того, что либеральный демократ покусился на его лавры.
– Я не позволю настраивать рабочих друг против друга. Пора бы это понять. – Она повернулась к Соулсону. Кормящая мать в это время показала ему язык, он мило улыбнулся в ответ и взглянул на Спенсер. – Вы действительно знаете, как их унять, не так ли? – спросила она.
– Просто я хотел объяснить причину своего опоздания, – ответил Соулсон почти ласково. И увидел вспышку гнева в ее глазах.
– Итак, вы знаете, зачем мы здесь собрались. Чтобы выслушать ваши объяснения. Какие меры вы принимаете в связи с войной между бандами? В связи с тем, что происходит там, на наших улицах, у наших домов?
– Да, семь убийств за пять недель, – сказала кормящая мать-советник. – Что вы предпринимаете?
– Мои люди... – начал Соулсон.
– Не ваши люди, – оборвала его Спенсер. – Это не частная лавочка Соулсона. Это наша полиция. – Она стукнула себя в грудь.
– Полиция города. Семь тысяч человек.
– Того самого города, который выбрал нас руководить им.
