Конечно, Джимми этого не понимал, но, как всегда, он доверился ее словам. Для Джимми она была единственным человеком, по-настоящему любящим и понимающим его.
Восемь дней спустя Джимми улетел во Флориду к тете Джози. В течение этого времени Соулсон каждый вечер ходил в церковь и молился о спасении души Джимми. Мэри тоже пару раз сходила с ним. Она молилась о том, чтобы когда-нибудь они снова оказались вместе. Она обратила внимание на то, что Соулсон ни разу не исповедался. Пройдет немало времени, прежде чем он сможет заставить себя пойти на это.
Джимми уехал, не навестив своих родителей, живших на ферме в Северном Ланкашире. Это было одним из условий, на котором настоял Соулсон. Полиция так и не стала его разыскивать. Девушка изменила свои показания, и присяжные признали, что смерть наступила в результате несчастного случая.
Мэри писала Джимми раз в месяц и рассказывала о жизни в Манчестере. Она сообщила, что полиция не дала хода делу, и надеялась, что скоро все образуется, что Чарльз научится забывать и прощать и что Джимми наконец вернется. Мэри просила его не отвечать, так как Чарльз может обнаружить письма и все будет испорчено.
Двадцать шесть месяцев спустя в больнице Южного Манчестера во время родов Мэри скончалась. До этого у нее было два выкидыша. Умерла она в одиночестве. В тот день Соулсон совершал обход своего участка и не смог вовремя попасть в больницу. Ребенок, мальчик, родился мертвым.
Соулсон был раздавлен горем. Этот человек с железным характером бросил все и заперся в маленьком доме, бывшем его с Мэри убежищем. Он отключил телефон, опустил шторы на окнах, отвинтил старинный медный дверной молоток, который они с Мэри как-то купили в одной из лавок. Спрятавшись с Тессой в темном доме, Соулсон пытался удержать то, что потерял навеки. Но живые картины памяти не давали утихнуть боли. Он покинул дом только для участия в похоронах, да еще несколько раз выходил в магазин за продуктами. Этим и ограничивались его контакты с внешним миром. Две недели заросший щетиной Соулсон бродил по темным комнатам, отчаянно пытаясь удержать в памяти воспоминания о прошлом. За это время он только дважды позволил Армитеджу с Линдой навестить его.
– Когда Тесса начинает плакать, я чувствую полную безысходность, – жаловался Соулсон Армитеджу. Это были самые тяжелые для него минуты: ребенок начинал плакать, он пытался ее успокоить, а она звала мать и не понимала, почему та не подходит.
