– Да, я ему уже говорил об этом, но...
– Ну и не надо повторяться. Пока!
До прихода Мэри Соулсон больше часа провел с Джимми. Когда парень немного успокоился, Соулсон раздел его. Осмотрев его тело и не обнаружив на ногах следов от уколов, он почувствовал облегчение. Затем, укрыв его одеялом, оставил спать.
– Что случилось? – спросила Мэри, выкладывая покупки в кухне.
Соулсон обошел вокруг стола и придвинул ей стул.
– Тебе лучше сесть.
Она молча выслушала его рассказ. Лицо ее оставалось непроницаемым.
– С тобой все в порядке? – озабоченно спросил он.
Она кивнула, а затем, испытывая облегчение, поведала о поздних возвращениях Джимми, о его репутации преуспевающего мелкого дельца в городе.
– Почему же ты мне раньше ничего не говорила? – спросил Соулсон.
– Я виновата. Но ты ведь такой несдержанный. Я не хотела, чтобы вы ссорились, не хотела скандалов в доме. А с возрастом он изменится. – Она взглянула на мужа. Тот молчал. – Как он сейчас?
– Спит.
– Что ты собираешься делать?
Соулсон обратил внимание, что она произнесла «ты», а не «мы», предоставляя право решать ему самому. Она всегда была слишком мягкой с Джимми, относилась к нему, как к своему ребенку.
– Не знаю.
– Сначала ты должен поговорить с ним.
– Это будет нелегко.
– Почему? Он же твой брат.
– В нем есть нечто такое, чего я терпеть не могу.
– Чарльз, он просто... запутался. Ему нелегко жить здесь, со старшим братом. Он чувствует себя приживальщиком. Он всегда уважал тебя. Смотрел на тебя так... знаешь... будто ты где-то там, наверху, – сильный, уверенный. Ему нужна твоя помощь. Особенно сейчас.
В дверь дома постучали.
– Черт, кто там еще? – проворчал Соулсон, вставая из-за стола и направляясь в прихожую. Он вернулся с Армитеджем. – К нам зашел Рой, – сказал он Мэри.
– Привет. Выпьешь чаю? – спросила она.
– Нет. Я ненадолго, – ответил Армитедж и повернулся к Соулсону: – Выйдем на минутку.
– Если речь пойдет о Джимми, Мэри уже все знает.
Соулсон придвинул ему стул.
– Нет, спасибо. Мне действительно надо идти. Как он, нормально?
– Сразу уснул.
* * *
Джимми затаился на лестнице наверху: громкий стук в дверь разбудил его.
– Дело принимает дурной оборот, – говорил Армитедж, – Кристли послал меня к тебе. – Он старался совладать с волнением. – Девица изменила показания.
– Что она сказала? – допытывался Соулсон. Армитедж явно чего-то недоговаривал.
– Что тот тип... и Джимми... затащили ее в дом, изнасиловали, а потом вкололи героин.
– Я не верю этому.
