– И чем же я смогу вам помочь, дорогой Шон?
– Известно, что вам случалось избавлять страждущих от запоров. Так нашлите на него диарею, да покруче, со вздутием, и чтоб мало не казалось! Тогда к полуночи вскочит, как миленький, и тут-то мы его… От злобы негодяй начнет колдовать напропалую и наколдует себе такого, что мама родная не узнает!
– Но мне нужна хотя бы фотография!
– А вы представьте его себе… Насколько мне известно, негодяй одноглаз – от того и Циклопидес. Видимо, бородат. У вас обязательно получится.
– Я помогу! – сверкнул очами сэр Олаф. – Нас тоже кой-чему учили!
– Но остается девственница, – со вздохом напомнил присутствующим маркграф Ромуальд. – Которая должна оседлать дракона и произнести заклинание.
– Да, это вопрос, – пригорюнился Шон. – Быть может, племянница старшей кухарки?
– Кто, Риорита? – фыркнул добрый барон. – Ну-ну… разве что вот… моя младшая?
– Петронелла? – улыбнулся Шон.
– Ну, если ты, негодяй, там не постарался, так больше, поди, и некому было.
– Увы, мой друг, чудес на свете не бывает.
И была вызвана красавица Петронелла. В свои неполные пятнадцать она уже носила изящные башмачки сорок третьего размера и изысканно сосала чупа-чупс, приводя своими манерами в восторг решительно всех, даже самых строгих ревнителей пошехонской старины. Пока ее искали по всему замку, наши дипломированные мудрецы неистово вспоминали пресловутую формулу.
– Эники-беники, ели вареники?.. Нет, это против глюков-заворотников… Как же там, постойте? Шишел-мышел…
– Тише вы, этак сейчас все крысы герцогства к нам пожалуют, изгоняй их потом! И чему вас только учили столько лет! Слушайте, Ромаульд: «На стуле сидели, ели сардели. Ели сардели, в воду глядели. Как поглядели, так прослезились: зеркалом все грехи отразились». Вот вам и есть настоящий Соломон Стульский!
Тем временем молодая бонна привела мадемуазель Петронеллу. Та, увидев гостей, несколько смутилась и принялась ковыряться в носу.
– Папа, конфету хочу, – сообщила она. – «Мишка на севере». На худой конец и «раковые шейки» подойдут.
– Погоди, доченька, – расчувствовался счастливый отец. – Ты ведь любишь дядю Шона, верно?
– Люблю, – немедленно призналась юная красавица.
– А летать ты на нем любишь, не правда ли?
– Нет, летать не люблю.
– Это от чего ж?
– А он пукает сильно.
Шон тяжело вздохнул и отвернулся.
– А если я куплю тебе пирожное, ты согласишься немного полетать на дяде Шоне?
Петронелла опустила очи долу и задумчиво поковыряла паркет носком хрустальной туфельки.
