…Вот такими словами начать бы хорошую повесть.
И с тоски отупенья – в широкую жизнь переход.
Да, мы в Бога не верим, но полностью веруем в совесть,
В ту, что раньше Христа родилась и не с нами умрет.
Князь помолчал несколько секунд, потом сказал:
– Кстати, ты, наверно, не знаешь, а в Косово, в Дечани, есть храм… старинный. Так вот, в этом храме есть фреска, изображающая Иисуса Христа с мечом в руке. Больше нигде в мире нет подобного изображения.
– Не понял… ты это к чему?
– Я тоже сначала не понял… повоевал здесь, посмотрел… вот тогда начал кое-что понимать. А полторы тысячи наемников – это, брат, пропаганда. Ее гонят средства массовой информации тех держав, которые и спровоцировали распад Югославии и последовавшие за ним войны… Они почему-то совершенно "не замечают" многих тысяч моджахедов. Они "не замечают" уничтожения православных храмов и многочисленных убийств сербов. "Не замечают", как в Боснии и Хорватии сербов выгоняют из поселков, где жили они веками… Они "не заметили", что президент Хорватии Туджман издал указ, разрешающий хорватам отбирать любое имущество у серба, если серб живет на хорватской земле… А вот нас – десяток славянских парней – заметили сразу. Тут же окрестили наемниками, обвинили во всех смертных грехах и завысили численность в сто пятьдесят раз. Понял?
– Понял, – сказал Гурон, хотя на самом-то деле он понял далеко не все… но что-то ощутил. Помолчали. Потом Князь сказал:
– Мне кажется, у тебя проблемы?
– Есть такое дело.
– Чем могу помочь?
Гурон подумал и ответил:
– Документы нужны. Ни у меня, ни у Анфисы нет документов.
– Это действительно проблема, – сказал Князь. – Попробуем помочь, но – сам понимаешь – в два дня не получится.
– Если нужны деньги …
– Брось! Вот этого не надо… Утром обсудим твой вопрос с Томеком. Кажется, у него есть какие-то каналы. Он парень-то непростой, здесь скрывается от польской полиции – чем-то он там отличился. Но человек надежный.
Князь замолчал, вытащил из кармана сигареты, протянул пачку Гурону. Закурили. Князь сказал:
– Слушай, Иван… у нас тут акция намечается…
– Акция?
– Операция. Серьезная… а силенок маловато. Пойдешь с нами?
– Что за акция?
– Можно прижучить мусульманский спецназ.
Гурон долго молчал, потом ответил:
– Нет… нет, старший лейтенант, не пойду. Не имею права.
– Понятно, – сказал Князь. Он затоптал окурок, поднялся. – Пойдем-ка в мои аппартаменты, покажу тебе кое-что.
Вдвоем они вернулись в дом. Антон сидел и наполнял патронами магазины "Калашникова". Князь и Гурон прошли в комнату на первом этаже. Окно здесь было заложено мешками с песком, на столе лежало с десяток гранат, топографические карты, тетрадь, стояла бутылка, два стакана. Еще была тарелка с фасолевой похлебкой – "посули", хлеб и желтоватая брынза – военно-полевой натюрморт. На стуле дремала кошка.
