Он обрывал себя, говорил сквозь боль: нет. Нет, это невозможно. Это – предательство.
Постепенно Буйвол начал звереть, удары шлангом сыпались без разбору. Потом он начал бить Валентина ногами. А Валентин только закрывал голову и продолжал молчать. Иногда Буйвол садился перекурить и тогда Валентин получал короткую передышку. Но постепенно он приближался к такому состоянию, когда человек перестает ощущать себя человеком, становится куском истерзанной плоти.
Буйвол сделал очередную передышку, сказал:
– Ты не понимаешь, пидор… пока я тебя только разминаю. Но ты, сука, уже начал меня доставать и скоро я возьмусь за тебя всерьез. Ты даже не представляешь, что значит "всерьез".
И снова принялся бить. У Паганеля была уже сломана рука и несколько ребер. Кровь из разбитой брови заливала лицо. Он уже потерял ощущение реальности и был готов сдаться. В этот момент за него решила судьба – он "отключился".
А когда пришел в себя, услышал человеческие голоса. Слов, впрочем, он не воспринимал.
– Это кто? – спросил Рафаэль. Он был в роскошном белом костюме, высматривал, на что можно присесть. Присесть в грязнущей мастерской было не на что, и Рафаэль остался стоять. Двое бойцов, что приехали с ним, стояли поодаль, у ворот.
– Лох, – ответил Буйвол. – Тот самый, что на стрелку отморозка привез.
Рафаэль понимающе покивал, вытащил из нагрудного кармана беломорину с анашой и с видимым удовольствием прикурил от золотого "ронсона".
– Лохов надо учить, – сказал Рафаэль, выпуская дым. – Что за бизнеса крутит?
– Какие, на хер, бизнеса? – Буйвол отшвырнул в сторону шланг. – Писака газетный, журналер.
– Журналер, значит? – произнес Рафаэль равнодушно… снова затянулся и вдруг взорвался, почти закричал. – Буйвол! Буйвол, мать твою! У тебя что – совсем мозги отшибло?!
Буйвол отодвинулся, а Рафаэль – напротив – сделал шаг к нему.
– Да я чего? – сказал Буйвол.
– Да ты мудак! На кой хрен ты с журналистом связался?
– Да он что – Познер? Он в какой-то зачуханной газетке статейки строчит, я о такой даже не слыхал, Рафаэль.
– Да ты, кроме "Пентхауза", вообще ничего в руках не держал, – раздраженно произнес Рафаэль. – Мне не важно, где он работает – в "Комсомолке" или в засранном "Гудке". Важно, что он из пишущей кодлы. Они, конечно, все уроды…
– Я и говорю: козлы, – подхватил Буйвол. Но Рафаэль перебил:
– Ты лучше помолчи. Да, они готовы друг друга с говном схавать. Но если где-нибудь вдруг завалят журналюгу, они хором поднимают кипеж: нападение на журналиста! Атака, блядь, на прессу! Просим данный материал считать официальным заявлением в прокуратуру… Нам это надо?
