- Но ведь вы только вечером закончили дежурство! А в городе у вас семья. Семья!
Он выговорил это слово так, словно семья была самым святым в мире, превыше всего - кроме Бога одного, как сказано. Ева в ответ невесело усмехнулась.
- Ну, Лестеру-то все равно… если я не приду, он, по-моему, просто вздохнет с облегчением.
- Вы не должны говорить так, доктор, а мы - слушать… Но постойте, у меня возникла блестящая мысль! Что, если мы посмотрим ту машину? Может быть, она еще способна двигаться - тогда мы за полчаса доберемся до города; вы, Милф, дадите в полиции свои показания, а мы поручимся за вас, и вы сможете в ней же съездить в Центр. Поверьте, вы все равно выиграете во времени.
«Насчет выигрыша не знаю, - подумал Милов. - Мне надо было оказаться там еще полтора часа назад, теперь все будет сложнее. А мысль и на самом деле неплохая».
- Будь по-вашему, господин Граве. Ева, как ваша нога? Болит?
- Вам так хочется взвалить на шею лишнюю обузу, Дан?
- Знаете, вам просто нельзя отдаляться от реки: там вы иная.
Наверное, Милов слишком пристально смотрел на нее в этот миг, потому что она вдруг нахмурилась:
- Не надо, Дан, я не краснела уже лет сто, а вы заставляете…
- Не буду, - сказал он послушно. - Не хотите, не надо. Тогда сделаем так: мы бежим к машине, а вы идете, не спеша. Пока доберетесь, мы уже выясним, что там с нею. Все - в пределах прямой видимости, не бойтесь. Но в случае чего - не стесняйтесь, кричите погромче.
- Вы еще не знаете, как я умею кричать, - сказала она.
- Ну, господин Граве, в путь?
Они пошли быстро, почти побежали к торчавшей из канавы машине. Ева медленно шла вслед им, прикусив губу: ноги болели все сильнее, женщина не сводила глаз с быстро отдалявшихся спутников и то и дело спотыкалась - тогда боль пронизывала ее от пальцев ног до самого сердца. Двое приближались к машине: вот они достигли ее, остановились, немного постояли, Милов поглядел в сторону Евы, она махнула ему рукой, сигнализируя о благополучии, - тогда он спрыгнул в канаву. Женщина прошла уже полдороги до них, когда он показался снова, что-то сказал Граве, снова поглядел на Еву - она не различила, улыбнулся он или нет, солнце светило ей в лицо. Теперь и Граве полез в канаву - видимо, там нужно было что-то сделать вдвоем. Ева шла, ожидая, что машина вот-вот дрогнет и начнет задним ходом вылезать из канавы. Вместо этого, когда идти осталось уже совсем немного, оба мужчины снова показались; они словно бы пытались вытащить на дорогу что-то тяжелое. Вытащили. Положили. Ева снова подняла ладони к щекам: то был человек. Она побежала, уже не обращая внимания на боль, припадая на ногу. Милов бросился ей навстречу, подбежал, схватил ее руку:
