Погром продолжался не больше получаса, ущерб не поддавался исчислению, но из семейства Виланова никто не пострадал. Онорио, Антонио, их жены и дети, сидя на мостовой посреди улицы, смотрели, как грабители опустошают их лавку-самую богатую во всем Жоазейро. Женщины тихо плакали, дети смотрели на обломки кроватей, на клочья одежды, на раздавленные игрушки. Антонио был бледен. «Ну что ж, начнем все сначала», – прошептал Онорио. «Только уже не здесь», – ответил брат.
Антонио к тому времени не было еще тридцати, но от тяжких трудов, от изнурительных поездок по сертанам, от забот и хлопот он выглядел старше своих лет. Он рано облысел: высокий лоб, усы и бородка делали его непохожим на бакалейщика. Он был крепкого сложения, немного сутулился и ходил, широко расставляя ноги, как скотовод, по суткам не слезающий с седла. Ничто, кроме дела, его не занимало. Онорио – тот бывал на ярмарках и праздниках, любил пропустить стаканчик анисовой, послушать бродячих певцов, потолковать с приятелями, поглазеть на украшенные замысловатой резьбой и яркими флагами корабли, плывущие по реке Сан-Франсиско, а Антонио чурался всего этого. Если он бывал дома, то большую часть времени проводил за прилавком, ведя подсчеты или обдумывая очередное предприятие. Клиентов у него было много, а друга-ни одного, и хотя по воскресеньям он ходил к мессе, а иногда даже принимал участие в шествиях Братства Кающихся, которые бичевали себя, чтобы искупить муки грешных душ в чистилище, особой набожностью не отличался. Это был человек спокойный, серьезный, упорный, всегда готовый ко всякой неожиданности.
На этот раз странствия семейства Виланова по гибнущему краю были продолжительнее, чем десять лет назад, когда они спасались от чумы. Они сразу же лишились мулов. После того как на них напала толпа беженцев, которую братьям пришлось отгонять ружейным огнем, Антонио решил, что пять мулов – слишком большое искушение для обезумевших от голода людей, искавших себе в сертанах пропитание, и потому в Варро-Вермельо четырех мулов отдали за пригоршню брильянтов, а пятого зарезали, впервые за долгое время наевшись досыта. Остаток мяса засолили и ели в течение нескольких дней. Сын Онорио умер от дизентерии, и его похоронили в Борраше, где они обосновались на недолгое время – сестры варили на продажу похлебку. Но и оттуда им пришлось уйти. Они двинулись в Патамуте и Мато-Верде – там Онорио чуть не погиб от укуса тарантула. Потом Виланова пошли на юг и несколько томительных недель видели вокруг только вымершие деревни, брошенные усадьбы и вереницы живых скелетов, которые шагали как лунатики, никого и ничего не замечая.
