Третье: банка пуста в настоящий момент, но когда-то она была наполнена, причем наполнена спиртосодержащим веществом. Спирт по-латыни «аква вита», «влага жизни». Расплющивая банку, женщина бессознательно становится еще и уничтожителем некой жизненной силы, животворящего начала, и тут она выступает уже как олицетворение смерти.
Следующий весьма примечательный факт: некогда банка имела крышку, была запечатана. Но кто-то, скорее всего мужчина, эту крышку сорвал и выпил содержимое. Тут вам и намек на дефлорацию, и все та же тема потребления мужчиной чего-то для удовлетворения собственных эгоистических желаний, и опять — месть, но уже не мужчине, а той, что дарила ему наслаждение. Стало быть, вероятно, нашей героине приходилось сталкиваться и с адюльтером.
— Учитель, я поражен. — Ученик потупился. Помолчав, он спросил, невольно подражая своему наставнику:
— Но если даже такая простая ситуация дала вам столь богатую пищу для размышлений, то что говорить о других, гораздо более сложных и непонятных вещах, предметах, событиях? Получается — все на свете имеет массу смыслов и символов, и если научиться их видеть, то жизнь… расслоится?
— Она не просто расслоится, но и станет намного более понятной и постижимой. Впрочем, давайте-ка отложим наше философэ до другого раза, любезный Дмитрий Карлович. Мы уже опаздываем.
— Хорошо, Федор Анатольевич.
Никто не обратил особого внимания на худого белобрысого подростка и высокого костистого старика в шляпе и темном плаще. Митя Филиппов и граф Торлецкий прошли мимо топчущейся на давно расплющенной банке бабульки и затерялись в толпе пассажиров, спешащих к выходу со станции «Новогиреево»…
— Тиш-ш-ш-е! Тише вы, криволапые! — Игорь Хижняк по прозвищу Коловрат обернулся и, выпучив глаза, погрозил кулаком в темноту: — Вожатка услышит — будет нам… посвящение!
— Не боись, — с натугой отозвался Марат Валеев, больше известный как Субудай. — А чем шипеть, помог бы лучше. Че раскомандовался, а?
— Э, братья, кончайте тарахтеть! — Костя Егоров, он же Вий, с хрустом отодрал шипастую ветку боярышника от мешка с гнилушками. Мешок тащил Субудай, самый сильный из всей их компании.
Стараясь ступать как можно тише, пригибаясь к земле, трое ребят прокрались в густой тени здания столовой к изгороди. Тут, возле высокой лиственницы, они остановились, присев на свежеструганные бревна, предназначенные для ремонта забора.
— Уф-ф… — прошептал Субудай, свалив мешок в высокую темную траву, — я чуть не надорвался!
