, нет, он, Дука Ламберти, ничего не понял в этих «преступлениях и наказаниях», он простой мужик и никогда аристократом ему не быть, зато с каким бы удовольствием он разбил рожу этим канальям, попадись они ему. – В общем, объясните Карруа, что меня интересуют только... – он на лету поймал пушинку, одну из тех, что кружат весной в воздухе, кружат между небоскребами, трамваями, троллейбусами, среди бетона, асфальта и алюминия, тщетно пытаясь засеять эту неплодородную почву, – что меня интересуют только свалившиеся в канал.
Он разжал пальцы, и пушинки как не бывало, да, собственно, он ее и не поймал, она продолжала плавно кружить по комнате – этой умерщвленной в зародыше амбулатории, в настоящее время превратившейся в секретный, негласный, неофициальный полицейский участок.
Пока Маскаранти звонил по телефону, Дука продолжал разглядывать одетую в черное женщину по имени Роза Гавони. Может, он не прав, что так не доверяет людям, но разве есть хоть одна, хоть малейшая причина доверять им?
– Интересно, почему вы мне все это рассказали? – в упор спросил он. – Ведь теперь, если вашего Ульрико найдут, его непременно засадят за контрабанду оружием, а не дай Бог все остальное всплывет, так это лет десять, не меньше.
Она опять ответила, как типичная ломбардка:
– По крайней мере, жив будет. А если его уже убили, то полиция хотя бы убийц поймает.
Предельно ясно.
– А отчего Ульрико сбежал, как только убили его невесту и Сильвано?
Она только слегка качнула головой: видимо, больше ей ничего не известно.
– Не знаю. Свернул торговлю, всех продавцов распустил и был таков. А мне перед отъездом сказал: «Закрой лавку и сиди дома, я тебе позвоню».
– И что, звонил?
– Да, два раза: спросил, не искал ли кто его, я сказала – нет, а в тот же день еще раз перезвонил, и я то же самое ему ответила, потому что его никто не искал, а еще я спросила, кто его должен искать и чего он боится, но он только сказал, что еще раз позвонит завтра.
– И потом явились мы...
Да, потом явились они; она сказала, что ждет звонка от Ульрико, но Ульрико так больше и не позвонил, и ей страшно, потому что, раз он не звонит, значит, что-то случилось.
– Что именно? – Приходится быть беспощадным. – Вы хотите сказать, что его могли убить?
Она кивнула, и по лицу ее опять пробежала дрожь: сама мысль, что Ульрико могли убить, привела ее к ним, к Дуке, кто бы он ни был, друг Сильвано или полицейский, лишь бы спас ее Ульрико.
– Вы хорошо его знаете, – сказал Дука. – Как вы думаете, где он мог прятаться? – Женщина, знающая все привычки, инстинкты, пороки мужчины, даже если ей конкретно ничего не известно, может чутьем навести на след. – Говорите все, что в голову придет, пускай это покажется глупостью. Может, его приютила какая-нибудь другая женщина?
