Он поднял руку с мокрым полотенцем, потому что старичок кивнул. Давая ему перевести дух, он бросил полотенце в биде и вернулся к кровати, чтобы пощупать пульс старичка. Про инфаркт он сказал, рассчитывая его попугать, однако цвет лица (из розового он стал лиловым, и даже губы посинели) указывал на то, что старичок гораздо ближе к инфаркту, чем можно было предположить; хорошо хоть пульс только слегка учащенный. Дука отошел к окну: пусть старичок придет в себя. Когда он повернул нагретое солнцем лицо к владельцу «Бинашины», тот уже почти оклемался.
– Лежите, не вставайте, мы и так поговорим. – Убивать стариков нехорошо, негуманно, но, устанавливая истину, он не делает различий между стариками, молодыми и людьми среднего возраста: собственно говоря, ему не сама истина нужна – в сущности, истина есть не более чем абстракция, – ему необходимо этих тварей, вообразивших, будто им все позволено и все сойдет с рук, пересажать за решетку, чтобы прочувствовали, каково там за решеткой. – Итак, вы знакомы с Сильвано Сольвере?
– Да, да! – Голос стал раболепный, умоляющий. – Он часто сюда приезжал.
– Один?
– Нет, почти всегда не один.
– А с кем?
– Ах, с девушкой!
– С одной и той же или менял их?
– С одной и той же.
– Как она выглядела?
– Высокая красивая брюнетка.
Как Дука ни старался не повышать голоса, но тут сдержаться не смог: уж очень его бесила тупость этих людишек.
– Не заставляйте меня терять терпение! – заорал он, поднося кулак к лицу старичка. – Вы отлично знаете, что эта та самая девушка, которая погибла в машине вместе с Сильвано Сольвере, что их изрешетили пулями ваши грязные покровители, охраняющие этот грязный притон для миланских бездельников!
– Да, да! – залепетал старичок, в страхе отворачивая голову от грозно нависшего кулака (жаль его – такой старый, беспомощный перед этим разбушевавшимся полицейским). – Я как раз хотел сказать, что это она.
– Она – кто?
– Джованна Марелли, его любовница.
Была любовницей, надо же различать мертвых и живых.
– Значит, Сильвано Сольвере со своей любовницей Джованной Марелли приезжал сюда, – сказал Дука, мгновенно успокаиваясь. – А зачем? – Странный вопрос, но этим канальям иногда полезно задавать вопросы.
– П-пообедать.
Вот именно, что же еще делать в ресторане «Бинашина»?
– А еще зачем?
Старичок секунду помедлил, прежде чем исповедоваться в своих грехах.
– Ну, еще они поднимались наверх.
– Ага, – кивнул Дука.
Старичок заерзал на постели.
– Лежите, не двигайтесь, иначе вам станет плохо. И хорошенько обдумайте свой ответ.
