Но все это были ещё только предвестники больших побед — четырехмоторных самолётов «Русский витязь» и «Илья Муромец». Если до этого наши отечественные конструкторы в основном копировали зарубежные модели, внося в них лишь частные улучшения, то первенцы тяжёлой авиации И.И. Сикорского представляли собой новое слово в мировом самолётостроении — таких машин не было ни у кого! «Ильи Муромцы» участвовали в первой мировой войне, применялись и молодой советской авиацией в боях гражданской войны. Первый «Гранд» (так поначалу называли «Русский витязь») был испытан в полёте 2(15) 1913 года самим Сикорским. И в дальнейшем, уже пользуясь мировой известностью как авиаконструктор, он — пока позволяли годы и здоровье — испытывал свои самолёты сам. Полученное в 1911 году «бреве» использовал в полной мере.
К сожалению, Октябрьскую революцию И.И. Сикорский не понял, не принял и в 1918 году эмигрировал. Мы с горечью говорим об эмиграции Рахманинова, Шаляпина, Репина. Не меньшая потеря для нас отъезд Сикорского.
Беглое знакомство с личностями пилотов, получивших это звание в том же году, что и Арцеулов, даёт возможность хотя бы в общих чертах представить себе лицо корпорации русских авиаторов тех лет. Корпорации, в которой Константин Константинович быстро занял достойное место.
"В 1912 году стал работать пилотом-инструктором Севастопольского аэроклуба, — пишет Арцеулов в автобиографии. — Летал на учебном «Блерио» с мотором в 25 лошадиных сил. На нем до того летал в Севастопольской авиашколе лётчик Пиотровский, а потом самолёт передали в аэроклуб. Надо полагать, школа, в которой материальной части было тоже, как говорится, не через край; вряд ли согласилась бы расстаться с лучшей из своих машин. Видимо, этот «Блерио» был изрядно изношен. Но выбирать не приходилось; как часто рассказывал впоследствии Константин Константинович, других самолётов в аэроклубе не было. Этот был единственным.
Единственный был в аэроклубе и лётчик-инструктор. И ученик тоже один. Словом, кадрами клуб был не более богат, чем материальной частью.
И тем не менее эта работа подарила Арцеулову немало добрых воспоминаний. Именно тогда он впервые познакомился с Михаилом Никифоровичем Ефимовым, перед которым благоговел и которого «считал недостигаемым — ведь французская авиация была впереди всех, а Ефимов побеждал французских мировых рекордсменов». А однажды, рассказывает со слов Арцеулова его дочь Ольга Константиновна, аэроклубный аэродром посетил находившийся тогда в зените своей славы писатель А.И. Куприн.
